– Да нет, – вздохнула Катька. – Она свое хозяйство не бросит. Гуси у нее там, ей их жалко оставлять.

– И много гусей?

– Когда как, а обычно около сотни, – равнодушно ответила Катька.

– Ого! А с кормами как? – продолжала проявлять интерес Мариша, ломая между тем голову, как бы ей половчей выяснить адрес Катькиной мамы.

– Так мама моя в деревне живет, – бесхитростно пояснила Катька. – С кормом там проще. Летом птица траву щиплет. А зимой маманя их, конечно, и комбикормом кормит. Не без этого.

– И чего, выгодно птицу держать? – с таким энтузиазмом поинтересовалась Мариша, словно уже сегодня прямо с места в аллюр собиралась мчаться в деревню, чтобы пасти там гусей.

– Если бы не выгодно, не держали бы, – хмыкнула Катька. – А вам-то зачем?

– Бабушка моя родом из деревни, – пустилась в разъяснения Мариша. – Деревня Коротково под Новгородом. Слышала?

– Нет, – покачала головой Катька. – Моя мать под Костромой живет.

– Тяжело добираться? – посочувствовала Мариша.

– Нет, до Костромы ничего, на поезд сел и приехал. А потом автобусом. Редко ходит, но приноровиться можно. А вот от Сусанина, там уже да, плохо. Либо машину ловить, либо пешком.

– А пешком далеко?

– Километров пять будет, – задумчиво ответила Катька. – Наша деревня самая последняя стоит по дороге. Дальше река. Мост через нее сломался, так теперь к нам только в объезд. А в Славине всего семь домов и живут. Да и то летом. Зимой там только моя мама, пара стариков да Сухаревы. Пьяницы, а детей у них целых семь штук. Старшему уже жениться пора, а он даже по складам с трудом читает.

– А как твоей маме Вадька? Понравился, говоришь?

– Ага, – кивнула головой Катя. – Она мне сразу сказала, повезло тебе, Катюха, парень тебе совсем дурак достался, ты его не упускай. Умный на деревенщине вроде тебя ни за что не женится, а этого уговорить можно. И мать его к тебе расположена, что тоже странно. Ну да ладно, с ней мы потом разберемся. А сейчас нам только бы от его женушки избавиться, а так он нам очень подходит.

Мариша с Дуней переглянулись. Катька то ли была полная дура, то ли притворялась, ничего не опасаясь.

– Ну ладно, – не заметив их взглядов, внезапно засобиралась Катька. – Мне еще Наталье Дормидонтовне сообщить нужно, за что Вадьку задержали. Да передачку ему какую-нибудь собрать на завтра. И адвоката, наверное, нужно.

И, помахав девушкам на прощание, она побежала в метро.

– Ты как думаешь, могла она Таньку?.. – задумчиво посмотрев вслед Катьке, спросила у подруги Мариша.

Дуня пожала плечами.

– Сама Катька вряд ли. А вот ее мамашка, которой так хотелось выдать свою Катьку замуж за Вадика, она могла.

– У меня тоже такая мысль мелькнула, когда Катька начала распространяться о матримониальных планах своей матушки, – согласилась Мариша. – Слушай, а что ты там начала про ребенка бубнить, когда я Катьке втирала, что Вадька – самый реальный Танькин наследник?

– Да это я так! – отмахнулась Дуня. – Не думаю, что это имеет отношение к убийству Таньки. Забудь!

– Это ты не горячись! – осадила ее Мариша. – Рассказывай, что ты там надумала про ребенка? Что за мысль?

– Да, в общем-то, ничего особенного, – чуть поколебавшись, все же сказала Дуня. – Говорю же, ерунда. Не могло быть у Таньки никакого ребенка. Я с ней никак не реже раза в месяц виделась. А то и гораздо чаще. Как бы ей удалось от меня свою беременность скрыть? Да никак! Даже если бы по какой-то причине и захотела. Ну еще до пятого-шестого месяца. А потом-то как?

– Но почему ты вдруг про ребенка заговорила? – продолжала настаивать Мариша. – Ведь почему-то же заговорила!

– Да почему? – пожала плечами Дуня. – Просто время от времени Танька покупала какие-то детские вещички. Если мы совершали шопинг по магазинам, то она норовила зайти в «Детский мир» или просто в детский отдел. При мне она только смотрела, верней, присматривалась. А один раз я ее случайно увидела через витрину, как она покупала игрушки, одежду и какие-то конструкторы. А потом зашла в аптеку и купила там детские витамины. Но про самого ребенка, которому она делала эти покупки, никогда не говорила. Я ее еще на следующий день после того раза, как она покупки в детском отделе делала, спросила, кому она покупала.

– А она?

– Мне показалось, что она смутилась, – ответила Дуня. – Но, в общем, она как-то ушла от этой темы. Сказала, что я ошиблась. А когда я стала настаивать на том, что не могла ошибиться и видела все совершенно четко, Танька даже как-то рассердилась. Сказала, что если мне так любопытно, то я и сама могу позвонить и расспросить наших общих знакомых об их младенцах.

– Странно, – задумалась Мариша.

– Танька добрая была, – вздохнула Дуня. – С нее вполне сталось бы помогать какой-нибудь женщине, ну там, подруге или даже соседке, которую муж с маленьким ребенком бросил. А распространяться о своей благотворительности Танька не стала бы… Да просто потому, что не хотела свои добрые дела афишировать.

– Ясно, – помолчав, сказала Мариша. – Но если это был не лично Танькин младенец, то это нам действительно не важно. Значит, остаются Катька и ее мамочка. Так что? Едем мы с тобой в Кострому?

– А у нас что, есть другой выход? – вопросом на вопрос ответила Дуня.

– Вообще-то, кроме Вадьки и Витьки, которых уже и так арестовали, есть еще Наталья Дормидонтовна, – произнесла Мариша. – Про нее мы как-то подзабыли.

– Забудешь тут, когда столько информации! – кисло ответила Дуня. – Ты веришь, что Витька мне изменял с Танькой?

– Да какая тебе теперь разница, – заметила Мариша.

– Не скажи, – ответила Дуня. – Если Витька изменял мне с моей же лучшей подругой, то от подруги я отказаться уже не могу, она все равно мертва. А вот Витьку из своей жизни выставить – вполне.

– Боюсь, что ответ на эту тайну Танька унесла с собой в могилу, – ответила Мариша и, как в скором времени выяснилось, здорово ошиблась.

Старший оперуполномоченный Сергей Протопопов провел почти половину своего рабочего дня в гостях у сотрудников фирмы «Лика», главой и бессменной руководительницей которой и являлась убитая Татьяна Лазорева. За время своего визита он успел очень многое. Например, попить кофе с секретаршей Татьяны, затем с ее заместительницей и со старшим менеджером. После пятой чашки кофе Сергей чувствовал, что уже надолго потерял вкус к этому прекрасному напитку и успел набраться такой бодрости, которой ему хватит надолго. Может быть, даже на всю жизнь. К тому же за время кофепития он пришел к одной определенной мысли – в офисе никто не имел причин ненавидеть, а тем более убивать Татьяну. Зарплату она своим сотрудникам выплачивала вовремя, регулярно ее набавляя, когда становилось ясно, что инфляция в стране имеет место быть. На место Татьяны из ее сотрудников зариться никто не зарился, потому что занять его было просто невозможно.