А я припомнила и поняла, что именно так и произошло, когда мы с Ханной только-только входили в кабинет. Сперва долго восхищались ее внешностью и только затем были поражены окончательно ее голосом.

И, похоже, я тоже могла бы стать частью разыгранного Элайнирой спектакля, если бы, увидев ее лицо, не испытала острый приступ ревности. Наверное, он-то и вернул меня в адекватное состояние.

Вот только неужели именно это так разозлило женщину, что теперь я то и дело чувствовала на себе ее колкий взгляд?..

В общем, несмотря на некоторые нюансы, оставшаяся часть занятия прошла хорошо. Оцепенение спало со всех присутствующих парней, хотя они все еще продолжали смотреть на Элайниру с нескрываемым желанием. Преподавательнице это, казалось, нравилось, но она, старательно игнорируя их взгляды, с улыбкой вела лекцию к концу.

Все шло замечательно, пока сирена вдруг не повернулась ко мне вновь и не проговорила:

– Но, мои дорогие гематиты, больше всего слабых мест, несомненно, у расы людей.

В этот момент ее глаза торжествующе блеснули, а губы изогнулись в презрительно-покровительственной улыбке.

– Конечно, люди не виноваты в том, что их магическая и физическая составляющие так слабы и ничтожны, – продолжала говорить она так, словно рассказывала о каких-то мелких и никчемных животных, – но факт остается фактом. Например, голосовые связки сирен способны не только подчинить и вывести из равновесия простого человека, но и при необходимости разрушить его барабанные перепонки особенно высоким шумовым воздействием. От крика сирены из ушей человека идет кровь, и если такого рода удар наносится в течение хотя бы десяти секунд, то может наступить смерть.

Все это время Элайнира смотрела только на меня, и, клянусь, мне казалось, что все озвученное она представляет на мне.

Кончики моих пальцев похолодели.

– Люди уязвимы против абсолютно всех других рас. Не только против сирен, и мы изучим этот вопрос подробнее на будущих занятиях. Однако вы можете иметь в виду уже сейчас, – продолжала женщина, неожиданно отвернувшись от меня и взглянув на весь зал, осматривая всех и каждого с дружелюбной улыбкой, – что если представители человеческой расы встретятся вам в будущем среди культистов и отступников, то именно их вам будет проще всего обезвредить. Человек – это слабое звено любой цепи. Поэтому, если хотите сломать что-то, бейте сперва по ним.

В этот момент она через плечо взглянула на меня и добавила:

– Не принимай на свой счет, милая, – и растянула губы от уха до уха.

Все взгляды в зале направились ко мне. И половина из присутствующих снисходительно улыбалась, а другая, кажется, и вовсе посмеивалась.

А меня начала колотить мелкая, но очень устойчивая дрожь.

Я не знала, что ответить. Да и, наверно, смысла в моем ответе все равно не было. Что я могла противопоставить сирене? Магии у меня и впрямь не обнаруживалось, голосом очаровать я никого не могла, тем более – убить. Летать не умела, не обладала ни сопротивляемостью к ядам, ни особенной физической силой. Разве что выносливостью.

Брат тренировал меня лично не один год, а затем даже обеспечил некоторой работой. Неофициальной, конечно. Я учила новичков его гильдии драться, но моих возможностей хватало ненадолго. К сожалению, из-за юного возраста, относительно небольшого роста и худобы я не могла продолжительное количество времени лично тренировать, например, взрослых воров, которые поступали на службу к Синдару. Как только они приобретали достаточно навыков для того, чтобы выдержать схватку с большинством простых людей, брат запрещал мне продолжать их учить. Мне запрещено было также с кем-то встречаться и общаться вне каменного зала в катакомбах под городом. Полагаю, что так брат пытался не позволить мне влиться в воровскую среду. Наверно, это было правильно. Оставался только один минус: все десять лет после смерти родителей я так и оставалась одна.

На этой грустной ноте и закончилось занятие. Но, как оказалось, не кончилась эпопея с мастером уязвимостей. Едва я встала с подушки вместе с остальными академистами и уже направилась к выходу, как сирена окликнула меня и с улыбкой проговорила:

– Останьтесь, пожалуйста, гематит Шиарис!

Дрожь пронзила позвоночник, когда я замерла как вкопанная. А затем развернулась на месте так неловко, будто все тело одеревенело.

Ну вот, что еще этой мильере нужно?..

Почему-то в голове мелькнула шальная мысль, что, как только все присутствующие окончательно покинут кабинет и мы с преподавательницей останемся одни, тут-то она и применит на мне все истинные силы собственного голоса, о которых говорила чуть ранее. Петь начнет или кричать. А потом, когда я буду лежать на полу с кровоизлиянием в мозгу, скажет, мол: “Ну кто виноват, что у этой человеческой бедняжки такие слабые ушки?.. Я-то просто чуть-чуть повысила тон!”

В общем, фантазия начала рисовать одну сцену хуже другой. Меня слегка потряхивало, да так, что я уже почти приготовилась всадить ей заколку в горло, едва она заговорит…

Шутка, конечно. Не станет же преподавательница нападать на академистку?

Ведь правда?..

– Фиана, – пропела сирена, подплывая ко мне, как парусное судно, едва дверь в зал захлопнулась за Ханной, бросившей на меня многозначительный взгляд.

Уж не знаю, что этот взгляд должен был мне поведать, но я надеялась, что “подружка” будет караулить за дверью и, услышав крик, тут же придет на помощь.

– Мне жаль, если я расстроила тебя своими словами, милая, – проговорила Элайнира ласковым грудным голосом, от которого я снова невольно впала в ступор.

Всего на миг. Но затем, встряхнувшись, пришла в себя:

– Ничего страшного, мильера Савардия, – попыталась я выдавить ответную улыбку, но вышло жалко.

Сирена улыбнулась еще шире, и я заметила почти ослепительно-белый блеск ее зубов. Как оскал акулы.

– Лекции – это всегда тяжело и вовсе не так интересно, как практика. Однако я хотела бы предупредить тебя, милая, – тут же без паузы продолжила она так, словно мой ответ ей был вовсе не нужен. Она оставила меня после занятия не с той целью, чтобы слушать, нет – чтобы я слушала ее. – Пожалуйста, не слишком рассчитывай до этой практики добраться.

– Почему? – бесцветно спросила я, опасаясь, что прекрасно знаю, к чему клонит преподавательница.

– Потому что увы, моя хорошая, но люди не способны потянуть обучение на таком магическом факультете, как Черный гематит. Я бы хотела посоветовать тебе как можно быстрее подать документы на перевод в Желтый агат. На людской факультет, где тебе будет самое место.

Ее голос звучал все так же мягко, как и прежде, вот только я прекрасно видела, что вся эта сладость наигранная. Как сладость сурьмы, которой пару веков назад у нас на окраине было принято травить мужей, злоупотребляющих вином. Повадится такой бить жену да целыми днями с друзьями напиваться до беспамятства, так жена ему в вино – р-р-раз! И ложечку сурьмы положит. Прозрачные кристаллы сладковаты и вкус вина не слишком меняют. Не проходило и месяца, как незаметно такой нерадивый муженек отправлялся к праотцам от мучительного отравления. И никто не мог определить причину смерти!