А там ничего любопытного, стена соседнего отеля. Коле сначала не нравилось это, хотелось видеть море, а потом он понял прелесть бокового номера — в нем тишина, ни гудков, ни музыки, ни полночных песен. Тайки обожают караоке. Оно есть почти во всех барах, и девушки ночами горланят песни, не имея никаких вокальных данных.

— Почему отец Витаса уверен в насильственной смерти сына? — спросил Коля.

— Не сказал.

— А ты как думаешь? Нет, я неправильно спросил… Почему ты думаешь, что он прав?

— Чуйка подсказывает, — через паузу ответил Боря. — Я следак в прошлом, она есть у меня.

— Значит, ты сейчас на своем месте?

— Веду расследование, да. Один, в чужой стране, но… За хорошие деньги. Так что если у тебя есть полезная информация для меня, готов купить ее.

— Пока ничего на ум не идет, но для этого иногда нужно время.

И это было правдой. Коля сортировал информацию, как, к примеру, носки. Те, что пригодятся завтра, укладывал с краю, сменные дальше, за ними новые, с бирками, а у самой стенки парадно-выходные, или, как мама говорила, «женильные». Их он, скорее всего, ни разу не наденет, но мало ли! Не выкидывать же. В его голове, как и в ящике комода, в самый дальний угол были запиханы многие знания, полученные в институте. Или почерпнутые из развлекательных книг. Иногда они пригождались. К примеру, на днях, когда Коля болтал с Витасом о яхтах. Думал, уже забыл о них все, ведь читал рассказы о мореплавателях в юношестве и то невнимательно, потому что сборник лежал в дачном сортире и использовался вместо туалетной бумаги…

Но ту информацию, которая могла пригодиться Борису, не требовалось выискивать. Просто Коля пока не знал, стоит ли ею делиться. Подумать нужно. И не о том, сколько потребовать за нее денег. Так отдаст, если решит, что не жалко.

— Если вспомнишь что-нибудь, звони! — Боря выложил на тумбочку визитку «Ильича», на обратной стороне которой ручкой был написан телефон.

— Хорошо, — Коля взял визитку, чтобы убрать ее в ящик. На тумбочке ей делать нечего, на нее ставится вода на ночь и пузырек с травяными шариками. Местное успокоительное средство отлично помогает расслабиться. Рассосешь его, на глаза маску натянешь, устроишься на ортопедической подушке — и вот уже она, сладкая дрема.

— А твой приятель где, не знаешь?

— Валера? Он в другом отеле живет.

— В курсе. Но его в номере нет.

— Разве в полиции тебе не дали его телефон?

— Выключен.

— Деньги кончились, наверное. Он постоянно со своей девушкой переписывается, а в роуминге это дорого.

Коля советовал Валере подключить местную сим-карту, но тот не послушался. Валера вообще считал, что взял над Колей шефство. Помог растерявшемуся в аэропорту парню, который впервые попал за границу, не заблудиться. Но Коля прекрасно ориентировался на незнакомой местности (везде таблички на английском, которым он пусть не в совершенстве, но владел), а озирался из любопытства. Впрочем, об этом он Валере говорить не стал. Видел, тот сам не в своей тарелке, и решил позволить ему себя опекать. Пусть почувствует себя нужным и важным.

Почему Валера один в отпуск поехал, без девушки? полюбопытствовал Борис.

— Она местная.

— Уже роман закрутил? Молодец. Глядишь, о неудачном браке, в котором восемнадцать лет от звонка до звонка, забудет.

— Он, скорее всего, с ней сейчас.

— Не знаешь, где ее найти?

— Девушка работает в баре на Шестой сойке. — Он уже знал, что именно так называет боковые улицы (по-тайски «сой») русскоязычный народ.

— На Шестой боевой? — подивился он. — Да там же одни проституточные!

— Знаю, захаживал в несколько баров. — Николай думал взять девочку, чтобы впервые заняться сексом за деньги. — Где еще это делать, как не в столице разврата! Но так никого и не выбрал. — В каждом можно купить и хозяйку, и уборщицу — вопрос цены.

— Не ожидал от мужичка, подобного Валере, такой толерантности.

— Он не знает, чем девушка занимается. Думает, просто подает клиентам напитки.

— В гоу-гоу-баре на Шестой сойке? Надо быть слепоглухонемым, чтобы не понять, кто там обитает.

— Он ей не платит.

— Почти у всех девочек есть любимчики, с которыми они за просто так. Для души, так сказать. Этим и подкупают дурачков. Некоторые даже женятся на проститутках, шлют им деньги, когда уезжают к себе на родину, думая, что их верно ждут. Но эти дамочки никогда не откажутся от заработка телом, сколько им ни давай. Профдеформация, понимаешь? — Коля кивнул. — Так раскрой ты глаза приятелю, пока он не вляпался.

— Я не лезу в жизнь других людей. Даже близких. А Валера мне никто. Мы попрощаемся в аэропорту Домодедово и больше друг друга не увидим.

— Не хочешь никого подпускать к себе близко? Понимаю. Сам такой.

— Нет, мы разные. Ты раненый зверь, который боится, что ему снова причинят боль, вот и скалит клыки, рычит, а я сытый, ленивый, балованный, и мне не хочется делить еду и пространство. Я счастлив в одиночестве, а ты, как мне кажется, нет.

Борис внимательно посмотрел на Колю. Взгляд у него был тяжелый… Как у следователя! Странно, что Корягин этого не заметил ранее (в отличие от деда Палыча). Он вообще несерьезно отнесся к гиду. Не так тот прост, как кажется…

— А ты не так прост, как кажешься, — услышал он эхо своих мыслей, но от Бориса и в отношении себя. — На вид тихушник, книжный червь, а сам и по проституткам ходишь, и на насилие способен. Матушка твоя рассказывала в интервью случай, как ты на своего двоюродного брата ящик с красками сбросил. С антресолей. На голову. Когда тот спал.

— Это произошло случайно. И я был ребенком, — так же отрывисто и четко проговорил Коля.

— Он покушался на твою еду и пространство? Брат ведь мог у вас жить остаться, твоя мама хотела его забрать у пьющих родителей.

— Я был бы рад. И чтобы освободить место для кузена, я стал убирать громоздкий ящик на антресоли.

Коля начал демонстративно собирать сумку для пляжа. Полотенце, защитный крем, вода, жвачка, кошелек, книга…

— Агату Кристи читаешь, — заметил Боря. — Нравятся детективы?

— Некоторые. Но обычно я угадываю убийцу в самом начале, и становится не интересно.

— А про газлайтинг у тебя ничего нет?

— Про что?

— Только не говори, что не знаком с этим термином.

— Какое-то новомодное словечко из психологии. Я этим не интересуюсь. — Он закинул сумку на плечо, давая понять, что желает покинуть номер.

Борис как будто этого не замечал:

— Газлайтинг — это форма психологического насилия, — разглагольствовал он. — При которой манипулятор пытается заставить