военный маневр. Слоненок, похоже, не замечал их или просто был слишком удручен, чтобы реагировать. Все в нем выражало глубокое, безысходное отчаяние.

Чопра подумал, что должен принять верное решение… и в то же мгновение ощутил, как тает давивший на плечи тяжкий груз. Он не сомневался, что сотрудники заповедника Вишакхапатнама разберутся, как помочь затосковавшему слоненку.

* * *

Выйдя из здания ветеринарной клиники, Чопра остановился, чтобы утереть пот со лба. Он полез в брюки за носовым платком. И случайно вытянул вместе с ним стопку визитных карточек, которые забрал накануне из дома Сантоша Ачрекара. Карточки рассыпались по пыльной земле. Ругаясь про себя, Чопра опустился на колени и принялся их собирать. У него за спиной в терпеливом ожидании замер Ганеша, печально покачивая хоботом.

Чопра ползал по иссохшей земле и вдруг застыл, точно громом пораженный. Подобрав карточку, которая привлекла его внимание, он поднялся на ноги. И перечитал надпись на ней еще раз:

Торговый центр кожаных изделий Мотилала

Павильон № 5, пассаж «Голд Филд»

Кала-Кила, Дхарави, Мумбаи, 400017

Торговый центр Мотилала. Моти. Чопру внезапно охватило волнение: все сходится! И как он раньше не обратил внимания на эту визитку? Сомнений быть не могло – в день своей трагической смерти Сантош Ачрекар посещал этот магазин. Там он встретился с таинственным «С.», который, возможно, и убил его. Зашедшее в тупик расследование – а именно так о нем думал Чопра еще накануне вечером – сдвинулось с мертвой точки. Это был шанс, который Чопра упускать не собирался.

Величайшие трущобы на Земле

От старого форта Кала-Кила, расположенного в районе Дхарави, Чопру отделяли шесть километров и долгая пешая прогулка под палящим солнцем. Но он намеревался во что бы то ни стало проверить новую зацепку.

Чтобы попасть в Кала-Килу, нужно было идти по Эм-Ви-роуд: уходившая на юг дорога вилась змеей, огибая с востока необозримую территорию международного аэропорта имени Чатрапати Шиваджи, и в конце концов выходила на многолюдный шумный проспект Лала Бахадура Шастри. Дальше можно было двигаться по проспекту, оставив в стороне муниципалитет Чунабхатти, прямиком в самое сердце трущоб Дхарави.

Чопра решил идти вместе с Ганешей – чтобы отвести слоненка домой, нужно было потратить лишний час. А ему не хотелось терять ни минуты.

Он понимал, что рискует, ввязываясь в эту авантюру. Понимал, что если Сурьяванш узнает о его попытках разнюхать что-то по делу об утоплении, им с бывшим начальником, вполне возможно, вновь придется скрестить мечи.

Сурьяванша он не боялся, а вот трудностей, которые могли помешать расследованию, ему хотелось бы избежать. Кроме того, не следовало забывать о Поппи. Как она отреагирует, если узнает, что всего через несколько дней после выхода в отставку он вновь взялся за старое? Ведь смысл отставки заключался именно в том, чтобы оградить его от подобных занятий и связанных с ними переживаний, опасных для слабого сердца.

«Что ж, – подумал Чопра, – для себя я все уже решил. А раз так, остается одно: довериться судьбе».

* * *

На полпути к цели у Чопры заурчало в животе. И он решил завернуть в придорожный китайский ресторанчик.

Подкрепляясь жареным рисом с яйцом, он разглядывал снующие по проспекту машины. На противоположной стороне улицы собралась толпа желающих посмотреть на процесс съемок какой-то низкобюджетной болливудской мелодрамы. Главный герой – стареющий грузный мужчина в черном парике и облегающей сетчатой майке – пел серенаду юной героине в чересчур короткой мини-юбке, сохраняющей полное безразличие к нескончаемому свисту и двусмысленным комментариям из толпы. Тучный режиссер порыкивал в рупор на свиту.

Внезапно главный герой споткнулся, запутавшись в ногах, и повалился на землю. При этом он зацепил стол и облил горячим чаем томившегося под столом крупного породистого пса, исполняющего роль его верного спутника. При падении парик с головы актера слетел и закрыл псу глаза. Ослепшее, обезумевшее от боли животное с диким лаем бросилось бежать по улице. А толпа, посчитав, что все это часть постановки, разразилась дружным хохотом.

Чопра вновь подумал о несчастных родителях Сантоша Ачрекара. И в который уже раз представил себя в роли убитого горем отца. Каково это – узнать, что жизнь твоего ребенка оборвалась, причем не по воле случая, а по злому умыслу другого человеческого существа?

Чопра никогда открыто не выражал при Поппи своих чувств по поводу того, что детей у них нет. Порой ему хотелось поделиться мучившей его болью и тоской, но интуитивно он понимал, что, если хотя бы словом выдаст Поппи глубину своего разочарования, это подорвет существовавшее между ними доверие. Поэтому он сглатывал подступавший к горлу ком и делал вид, будто вопрос о наследнике его не слишком волнует. Когда коллеги приносили на работу сладости, чтобы отпраздновать очередное пополнение в семействе, он поздравлял их и быстренько возвращался за рабочий стол, не тратя время на излишние восторги.

Но иногда по ночам, когда Поппи спала мертвым сном, он просыпался и, лежа в постели, думал о том, на что это похоже – учить собственного сына основам правильного блокирующего удара в крикете или объяснять ему, когда он впервые примется осваивать мотоцикл, как выжимать сцепление на новенькой «Хиро-Хонде».

А могла бы родиться и дочка: Чопра воображал, как перед ним выстраиваются в очередь потенциальные претенденты на ее руку, объятые ужасом, вздрагивающие при одном взгляде на его полицейскую форму. Он со сдавленным смешком представлял, как пугает их арестом и жестокими побоями в камере до утра, рассчитывая, что под действием фальшивых угроз они проявят свою истинную натуру.

Он купил у проходившего мимо бродячего торговца связку бананов для Ганеши, но слон по-прежнему не желал прерывать голодовку.

* * *

Чопра посещал городские трущобы Дхарави два года назад. Тогда он собирал информацию по делу о похищении ребенка – делу, раскрыть которое так и не удалось. Теперь он пытался попасть в трущобы во второй раз – и вновь, как при первой попытке, обнаружил, что среди всего виденного в жизни не может назвать ничего, даже близко напоминающего Дхарави.

По сути, трущобы представляли собой город внутри города, хотя переписчикам населения никогда не удавалось установить точную численность его обитателей. Тем не менее, по приблизительным оценкам она составляла почти миллион человек, ютившихся в лабиринте узких душных улочек между двух главных железных дорог пригорода – Западной и Центральной.

Что особенно поразило Чопру с первых же минут пребывания в трущобах – и во время первой, и во время второй вылазки, – так это абсолютно спокойное отношение местных жителей к собственной нищете. Они жили в одном из самых густонаселенных мест на планете – в грязном, лишенном простейших благ цивилизации муравейнике, где разгул болезней и нужда воспринимались как нечто обыденное. При этом