здесь работали тысячи и тысячи успешных предприятий. Чопра нередко думал, что желающим познакомиться с истинной природой индийского предпринимательства достаточно посетить городские трущобы. В их закоулках – без поддержки иностранного капитала или советов квалифицированных заграничных менеджеров – успешно развивался малый бизнес. Причем наряду с крошечными мастерскими, состоявшими из одного мужчины или женщины, где производили и продавали абсолютно все – от глазурованных горшков, сувениров, кукол Барби, синих джинсов и вечерних платьев до карболового мыла, – в Дхарави также действовало крупнейшее в стране предприятие по переработке отходов. Чопре вспомнилась статья, которую он недавно прочел: автор предполагал, что ежегодный доход Дхарави в твердой валюте должен составлять более шестисот миллионов долларов. Именно поэтому газетчики частенько именовали Дхарави «величайшими трущобами мира».

И Чопра не мог с ними не согласиться. Было в этом месте что-то волшебное и в то же время пугающее. В сумеречной зоне Дхарави, куда не заезжали даже моторикши, где дома возводили из всего, что подворачивалось под руку – гофрированной жести, фанеры, кирпичей-пакка, асбестового или обычного картона; где полчища тараканов гоняли взапуски с ордами крыс; где черный дым обжиговых печей свивался над головой в искусственные облака; где вершили свои дела, оставаясь недосягаемыми для городских властей, сотни тысяч лавочников, лоточников, старьевщиков, лудильщиков, портных, фарцовщиков и местных воротил; где доносящийся из кузниц стук молотов воспринимался, как обычный уличный шум… племя человеческое жило и – несмотря ни на что – процветало.

Насколько Чопра знал, та часть трущоб, что называлась Кала-Кила, всегда славилась кожевенными лавками. Работа с кожей во всех ее видах – от дубления шкур до изготовления изысканных кожаных изделий, которые продавались на местном рынке или шли на экспорт, – считалась одним из древнейших ремесел Дхарави.

Шагая по улицам района, Чопра, как всегда, поражался тому, насколько тут все скученно. Дхарави словно был уменьшенной копией Мумбаи, хотя жил теми же горестями и радостями. В погоне за телевизионным сигналом тысячи однокомнатных домишек прорастали антеннами; на каждой стене поверх облупившейся краски был наклеен плакат с рекламой новейших творений Болливуда; старики, раскуривая дешевые сигареты биди и справляя в сточные канавы нужду, обсуждали выборы; женщины, набирая в ведра воду у общественной колонки, сплетничали о мужьях соседок. Здесь были даже собственные нищие. Ничего не поделаешь: жизнь есть жизнь.

Чопра остановился возле небольшого магазина, одного из многих в плотном ряду аналогичных заведений, теснившихся по обе стороны пыльной галереи. Названия шли как на подбор: «Кожа НОМЕР ОДИН», «Экспортные товары из итальянской кожи», «Дом Супермодных Кожаных Изделий». Чопра взглянул на вывеску магазинчика, перед которым остановился. «Торговый центр кожаных изделий Мотилала». Фасад магазина, как и у большинства других павильонов пассажа, был застеклен. В витрине красовались разложенные по подвесным полочкам кожаные кошельки. Компанию им составлял безголовый манекен в коричневом кожаном пиджаке.

Чопра огляделся. У входа в галерею росло пальмовое дерево. Шумная стайка детворы играла в крикет: на стволе дерева мелом были нарисованы столбцы калитки. Играли дети полысевшим теннисным мячом и древней битой, которая не рассыпалась на части только благодаря скотчу. Заметив Чопру с Ганешей, они бросили игру и обступили слоненка, желая к нему прикоснуться. Чопра заметил, что Ганеша инстинктивно придвинулся к нему поближе, и пожурил детей:

– Оставьте бедное животное в покое!

Он обмотал закрепленную на шее Ганеши цепь вокруг дерева и еще раз предупредил детей, чтобы те не обижали слоненка. Вдруг его озарило: он понял, что есть более действенный способ добиться желаемого, достал бумажник и показал малышне банкноту в двадцать рупий.

– Это для вас, – сказал он. – Я инспектор Чопра, а вы теперь мои помощники и должны присматривать за этим слоном. Он жизненно необходим для раскрытия одного очень важного дела.

Дети посмотрели на Ганешу с новым интересом. Один из них, лохматый парнишка в майке-сетке и рваных шортах, произнес:

– В наши дни, сахиб, на двадцатку вообще ничего не купишь.

«Вот ведь наглец!» – подумал Чопра, но невольно расплылся в улыбке.

– Двадцать – и ни рупией больше, – сказал он. – Не нравится – не берите.

Он оставил Ганешу за деревом, откуда тот боязливо поглядывал на детей, вернувшихся к игре в крикет, и вошел в магазин.

Внутри его встретили новые манекены, стойки для одежды, увешанные пиджаками и куртками, и полки, заваленные кожаными изделиями: сумочками, бумажниками, поясами, бурдюками и ножнами. В воздухе стоял крепкий мускусный запах свежевыделанной кожи. Стены магазина украшали портреты покупателей – мумбайских знаменитостей не первой величины и нескольких иностранцев, рискнувших в погоне за выгодой наведаться в Дхарави. На многих товарах красовались эмблемы известных итальянских брендов. Но Чопра шел сюда не за тем, чтобы пытаться сократить неимоверное количество ежегодно производившихся здесь подделок.

В глубине зала располагался прилавок, за которым чутким беспокойным сном спал примостившийся на табурете работник.

Чопра двинулся к прилавку, и работник, будто по зову скрытой системы сигнализации, испуганно проснулся и вскочил на ноги, с грохотом опрокинув стул.

– Где владелец магазина? – спросил Чопра.

– Сейчас за ним сбегаю, сахиб!

Работник поднял откидную часть столешницы и исчез в зияющем за прилавком дверном проеме.

Через несколько секунд в дверях показался толстяк, обладатель тяжелой челюсти, мясистого носа и густой шапки черных вьющихся волос. Судя по виду, он тоже только проснулся.

– Добрый день, сэр, добрый день! – с воодушевлением произнес он, чуть ли не потирая при этом пухлые руки. – Что могу предложить вам сегодня? О, у вас взгляд человека, подбирающего новый пиджак! Да-да, и у меня есть то, что вам – с вашим ростом и внушительным размахом плеч – прекрасно подойдет. Итальянская модель, новейший дизайн!

– Пиджак мне не нужен, – сурово возразил Чопра. – Можете называть меня инспектором Чопрой. Я собираю информацию об одном юноше, с которым вы были знакомы.

– Юноша? Какой еще юноша?

Мужчина потемнел лицом. От прежнего образа жаждущего заключить сделку суетливого хозяина процветающего магазина не осталось и следа. В его голосе послышались нотки страха. Чопра извлек отданную Ачрекаром фотографию и показал ее мужчине, который, как стало ясно, и был тем самым Мотилалом.

Сжав фотографию в пухлых руках, Мотилал внимательно изучил ее. На пальцах его блестели золотые кольца, на запястьях позвякивали золотые цепи. Спустя какое-то время он изрек:

– Сэр, я никогда прежде не видел этого молодого человека.

Чопре не раз приходилось слышать, как люди лгут. Некоторые скрывали правду так ловко, что даже полицейский с многолетним опытом не мог бы точно сказать, когда они искажали факты, а когда нет. Но были и другие, такие как Мотилал. Их безыскусная ложь привлекала не меньше внимания, чем нос на человеческом лице.

– Хочу вас предупредить, – строго сказал Чопра, – нам известно, что юноша вас знал. Он делал записи о ваших встречах. Пять дней назад его