– А что, были попытки?

– Были. Сидишь в дорогом ресторане, смотришь в голубые глаза красивой блондинки и понимаешь, что тебе всё равно. Пусто и тихо. И нет никакого желания продолжать вечер и переступать черту, потому что и через месяц ничего не изменится, если тебя не прошибло в первые пять минут. Ещё через два будет не о чем говорить, ужин будет проходить в тишине, а секс станет обязаловкой, где каждый будет думать: «Быстрей бы всё закончилось». Плавали, знаем.

– Вот мне с женщинами не бывает скучно. – Муреев ведёт плечом и ухмыляется, вспоминая, видимо, о чём-то личном.

– Это потому, Евгений Валерьевич, что ты их меняешь каждую неделю. Имена хоть запоминаешь?

– Не всегда, – морщится, а затем в унисон взрываемся смехом.

И пока едем в нужном направлении, Женя рассказывает, как последние пять раз знакомился с девушками, которых звали Виктория. Записал их в телефоне под порядковыми номерами, чтобы не перепутать, но, в конце концов, всё же ошибся, за что и поплатился истерикой и битьём посуды.

Издалека замечаю машину Горохова. Багажник открыт, и я вижу лишь край белого костюма, который, видимо, и принадлежит нанятому охотнику.

– Знакомься, Серёг, это Евгений Муреев. Друг моего отца и просто хороший человек, которого я знаю лет двадцать.

– Сергей, – пожимает руку и поворачивается в сторону автомобиля. – Знакомьтесь, лучший охотник на соболя в наших краях – Мария Метелина.

Теряю дар речи, когда вижу, с кем мне придётся провести следующие два дня в тайге. И всё бы ничего, вот только за спиной у Маши ружьё, из которого, видимо, я и буду застрелен, если с языка сорвётся очередная колкость.

Маша

Потрясающе. Великолепно. Восхитительно. Шикарно. Блестяще. Превосходно.

Не знаю, какими словами описать свой «восторг» от лицезрения Сказочника, сидящего напротив и пожирающего меня взглядом. Удивлён не меньше меня, а скорее, больше, потому что вот уже двадцать минут с момента взлёта вертолёта не проронил ни слова. А я снова и снова возвращаюсь к сцене, свидетелем которой он стал вчера, и чувствую себя омерзительно от одной лишь мысли, что он может прямо сейчас думать обо мне плохо.

Для меня важно оставаться в выигрышном положении, но в данный момент я бегаю глазами по вертолёту, осматривая каждую щёлочку, лишь бы не попасть под пронзительный зелёный взгляд. Сожаление о согласии на это мероприятие меркнет, когда вспоминаю об обещанной сумме. По этой же причине заставляю себя собраться и приготовиться к обществу Алексея минимум на сутки, а возможно, и дольше. Прикидываю варианты комментариев, если мужчина вернётся к словам Зои и решит уточнить детали школьного происшествия, которое до сих пор остаётся номером один в моём личном списке унижений.

Москвич и Сергей активно беседуют, перекрикивая гул вертолёта, и периодически тычут пальцем в разных направлениях. Сосредоточившись на присутствии Сказочника, теряю логическую мысль, но закрываю глаза, чтобы прогнать ход наших действий, когда прибудем на место.

Садимся на заимке и выгружаемся, провожая железную птичку взглядом в небе. На удивление тихая морозная погода, а вокруг глухая тайга, покрытая толстым слоем снега. Кажется непролазной и ужасающей, но лишь для тех, кто в этих местах новичок.

Заимка просторная. Два сруба рядом, по всему видно, новые и довольно современные. Такие только для охотничьих туров и приезжих, желающих и здесь иметь все блага цивилизации. Свои довольствуются перекошенной избушкой, на вид непривлекательной, но функциональной. Всё самое необходимое имеется, остальное неважно. Рядом небольшой навес с двумя снегоходами последней модели. Согласна, Москвич не поскупился, развернувшись по полной.

Разбираем с Гороховым капканы и кулемки, разделяя их и прикормку. Сказочник молчит, что напрягает и начинает злить. Мои движения нервные и резкие. Хочется крикнуть: «Ну скажи уже что-нибудь». Но вместо этого рычу на Серёжу, требуя правильных действий.

– Разрешение, – протягивает мне бумаги Москвич.

– Восемьдесят? Речь шла о меньшем количестве.

– Подстраховался, – расплывается в улыбке.

Только сейчас решаюсь его детально рассмотреть. Коренастый мужчина лет сорока пяти, с крупными чертами лица, прямым носом и родинкой между бровей. Озорной взгляд изучает меня так же, как я его, а затем замечаю вспыхнувший интерес. Едва сдерживаюсь, чтобы не выругаться, потому что мне сейчас только таёжной романтики не хватает для полного счастья.

– Евгений, где ваше ружьё? – сейчас понимаю, что оружие есть только у нас троих.

– Ружьё? Я решил, что оно мне не нужно. Я же не собираюсь охотиться. Для этого нанял вас, Маша.

– Серьёзно? – готова кричать и топать ногами. – А вы как собираетесь защищаться, если вам навстречу медведь выйдет или росомаха? Уговорите их вас не жрать? Или денег дадите?

– Побегу… – растерянно мямлит мужчина, поглядывая на Горохова и Сказочника.

– Вон оно что… Стесняюсь спросить, а далеко ли убежите в зимнем костюме по такому снежному покрову? Вероятно, до первого дерева, да?

– Ну, да…

– Евгений, – подхожу ближе, цокая, – а что вы знаете о повадках медведей?

– Они спят зимой. Так ведь?

– Так, конечно. Но не так. Есть молодняк, который в первую зимовку без матери не умеет правильно залегать в берлогу, просыпается на месяц раньше и бродит в поисках пищи. Больше любопытные, чем опасные. Если, конечно, не побежите. Тогда срабатывает инстинкт преследования. В этом случае выбирайте деревце потолще, иначе он вас просто стряхнёт. Не сожрёт, но хребет себе сломаете, – надвигаюсь на мужчину, а он пятится под натиском, вжимая голову в плечи. Преувеличиваю, конечно, но пусть лучше боится, чем легкомысленно бродит по тайге в своём дорогом костюме.

– У вас же есть ружьё, этого достаточно.

– А вы меня наняли на соболя охотится или за вами по пятам следовать? Определитесь на берегу, от этого и будем исходить.

– Охотиться…

– Маш, хватит. – Меня останавливает Горохов, поглаживая по плечу.

Этот момент не ускользает от Сказочника, который ревностно прожигает руку друга. И он туда же?

– Так, – выдохнув, успокаиваюсь, – его берёшь на себя, – указываю на Москвича. – Ты опытный, всё сам знаешь. Ждёте нас в срубе. Снегохода два, прицепим волокуши, всё уместится. Сказ… Алексей, – произношу с нажимом, – на втором снегоходе со мной. Ваша задача – следовать за мной и останавливаться по сигналу. До вечера управимся, если с тропами повезёт. Возражения есть? – Осматриваю присутствующих, считывая эмоции: явное удивление Горохова, страх Москвича и недоумение Алексея. – Молчание – знак согласия.

Уверенно направляюсь к снегоходам, проверяя запас топлива и крепления для волокуш. Сергей понимает всё без слов, загружая сани капканами и прикормкой при поддержке Сказочника. Тот так и не проронил ни слова с момента встречи возле вертолёта, словно обдумывает, когда лучше напасть и ошарашить меня своими умозаключениями. Но я готова дать отпор, что бы в меня ни прилетело. Сажусь на снегоход, и Алексей следует моему примеру, пропуская вперёд.