– Чем теперь я должна расплатиться, может, проверите, есть ли у меня золотые зубы?

– У меня появилась идея получше. Вы образованная женщина, и, я надеюсь, вы умеете читать и считать.

– Да, разумеется, – кивнула Элиза.

– Я говорю по-английски неплохо, – продолжал Люк. – Но читаю неважно. Если бы вы… взялись обучать меня чтению английской литературы, я был бы вам очень благодарен. Настолько благодарен, что каждый раз приглашал бы вас за стол до прибытия в Новый Орлеан.

– Только за помощь в чтении? – удивилась Элиза.

– Да, только за это. Я хочу обосноваться здесь, поэтому должен хорошо знать язык.

Элиза сочувственно улыбнулась.

– Видите ли, вам потребуется не только умение читать книги. Для человека, которого приговорили к пожизненному заключению…

– Не стоит говорить об этом, – перебил Люк. – Идите сюда и садитесь за стол. После обеда начнем урок. Если, конечно, вы согласны.

Элиза посмотрела на блюда, расставленные перед ними, и с улыбкой кивнула:

– Да, я согласна.

Когда с обедом было покончено и поднос с посудой унесли, Жан Люк достал книгу и поставил стул рядом с сундучком, чтобы Элиза могла сесть. Затем, налив себе и девушке по бокалу мадеры, он раскрыл книгу и начал читать.

Капитан читал не так уж плохо, правда, иногда запинался и искажал произношение своим акцентом. Время от времени он вопросительно посматривал на Элизу, очевидно, ожидая слов одобрения. Она с улыбкой кивала, и он, явно довольный, продолжал чтение. Элиза же смотрела на него с удивлением. Жан Люк был весьма образованным человеком – об этом свидетельствовала его библиотека. Но он упорно стремился к новым знаниям, и это заслуживало уважения.

Элиза внимательно слушала, однако не вникала в общий смысл прочитанного. Очарованная мелодичным акцентом молодого француза, она с улыбкой кивала и поправляла его время от времени. Но в какой-то момент она вдруг поняла, что Люк читает. И теперь уже слышала лишь гулкое биение своего сердца.

Он читал что-то эротическое.

А она, хотя и поправляла его, не замечала содержания!

– «Наибольшее наслаждение доставляет поцелуй во влажные горячие губы – особенно если он сопровождается посасыванием языка, – читал Люк. – При этом испытываемая сладость приятнее меда, и она вызывает дрожь во всем теле мужчины, опьяняя сильнее крепкого вина».

На сей раз смысл прочитанного дошел до нее, но Элиза, как ни странно, продолжала слушать, хотя и понимала, что должна остановить капитана и потребовать, чтобы он взял какую-нибудь другую книгу.

– «Звонкий поцелуй в губы не доставляет особого удовольствия, однако провоцирует восхитительную… чувственность», – продолжал Люк.

И Элиза тотчас же ощутила, как по всему телу растекается нестерпимый жар. «Похоже, что он провоцирует меня своим чтением», – промелькнуло у нее. Она почувствовала, что краснеет, и потупилась. Люк тотчас же заметил это и спросил:

– Вам что-то не нравится? Я допустил какую-то ошибку?

Элиза молча покачала головой; она не могла вымолвить ни слова.

Люк с усмешкой кивнул и снова склонился над книгой.

– «Следует знать, что любые ласки и поцелуи можно считать бесполезными, если они не вызывают восстания мужского полового органа. Возбуждаемая страсть сродни огню, и если только вода может погасить пламя, то только поток, извергаемый мужчиной, способен успокоить любовные страсти».

Элиза еще больше покраснела. Ее охватило лихорадочное возбуждение, и это пугало… Причем возбуждали не столько слова, сколько то, как Люк произносил их. Казалось, каждое из них было обращено непосредственно к ней. Она изо всех сил старалась сдерживать возбуждение, но оно нарастало… и требовало удовлетворения. Элиза протянула руку к бокалу с вином, надеясь, что оно охладит ее.

Однако это было все равно что, подлить масла в огонь. – «Женщина подобна фрукту, который источает аромат, когда его возьмешь в руки. Как базилик, который не дает запаха, если не согреть его пальцами, так и с женщиной: если не воодушевить ее ласками и поцелуями, то не добьетесь желаемого результата и не испытаете удовольствия, когда ляжете с ней, а она не почувствует любви к вам. Ласкайте ее всеми возможными способами и не упустите момента, когда глаза ее увлажнятся, и губы чуть приоткроются. Только тогда соединяйтесь с ней, но не раньше».

Даже не глядя на Элизу, Люк чувствовал ее реакцию на чтение. Ее дыхание участилось и стало прерывистым; более того, она дрожала от внутреннего напряжения. Неужели она была невинной девушкой, шокированной этими откровениями? Или же, напротив, весьма искушенной и несдержанной?

Он слышал о Филомене самые нелестные отзывы, и, стало быть, его чтение нисколько ее не шокировало, потому что она не услышала ничего нового.

Люк продолжал читать, и его возбуждение с каждой секундой нарастало; перед его мысленным взором возникали самые захватывающие и волнующие картины… Но ведь он дал себе слово не трогать ее. А если она сама попросит?..

Его голос стал более низким, а акцент придавал ему особую чувственность.

– «Какая чудесная симметрия – мягкая, соблазнительная и прекрасная во всех деталях. Теплая, узкая, пышущая огнем. Изящной формы, с манящим запахом, с бледной окантовкой и контрастным пунцовым центром…»

Люк страстно желал Элизу и уже с трудом сдерживался. Причем было очевидно: чтение необыкновенно возбуждало ее – подобного эффекта он не смог бы добиться никаким другим способом.

И она не остановила его.

Элиза не могла это сделать, потому что была словно загипнотизированная. Глядя на сидевшего рядом молодого француза, она – уже в который раз – подумала: «Как он красив… Он действительно на редкость красивый мужчина». Ей ужасно хотелось прикоснуться к нему, хотелось почувствовать вкус его губ и ощутить жар его объятий… Потребность познать все это боролась со стремлением немедленно встать и удалиться, но она не владела своими чувствами.

– «Не отрывайтесь от ее груди и погрузите свой меч в ее ножны. Старайтесь страстно пробудить…»

Сделав над собой усилие, Элиза протянула руку, чтобы закрыть книгу.

– Достаточно, – пробормотала она, чувствуя, как у нее перехватило горло.

Люк поднял голову и взглянул на нее с удивлением: – В чем дело, дорогая? Неужели моя дикция настолько невыносима?

– Н-нет. – Она едва могла говорить от волнения. – Что это за книга?

Он посмотрел на обложку:

– Это вольный перевод восточных любовных Сонетов. Элизе казалось, что она вот-вот задохнется.

– Но там говорится не о любви…

– Почему же? Мне, например, нравится.

Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами.