пять назад один член комиссии, за несколько дней до того расставшийся с женой, так накрутил себя, что разразился слезами в центре лабиринта. Специально ли он это сделал или нет, но его дисквалифицировали, а в лабиринт запустили другую комиссию — на следующий день.

Направленность эмоций комиссии не важна, сгодятся хоть позитивные, хоть негативные. Считается, что негативные эмоции легче вызвать и сложнее скрыть, поэтому многие бы предпочли этот путь... но у Драконьей Академии есть очень четкие правила, чем и как пугать можно, а чем и как нельзя — во избежание несчастных случаев, психологических травм и тому подобное.

Например, нельзя резко сбивать экзаменаторов с ног, создавать на их пути ямы-ловушки или запускать по ним снаряды, пусть даже неопасные — скажем, изготовленные из мягких материалов. Причина запрета очевидна: воздействия такого рода волей-неволей вызывают эмоции, тут не надо особенного хитроумия или творческого начала, а поставить под угрозу здоровье комиссии на этом пути очень легко. Фактически, правилами закрыты все возможности физического воздействия на преподавателей, кроме легчайшего: например, подуть им в лицо потоком воздуха. И то этот воздушный поток должен быть создан исключительно магией, никакие устройства, даже изготовленные адептками самостоятельно без посторонней помощи прямо тут в лабиринте, не допускаются.

Так погорела замечательная идея Даари использовать генератор инфразвука (она вспомнила первое занятие у демоницы... да, впрочем, и на последующих занятиях та порой любила нагнетать атмосферу. Иной раз трудно понять, что дурные предчувствия и непонятные страхи объясняются не только близостью ужасного змееподобного чудовища, которое способно пристукнуть тебя одним когтем, а причинами иного свойства.) Правда, Даари еще предложила девчонкам создать инфразвук вибрацией магических каналов, но оказалось, что это также запрещено правилами. Точнее, не правилами как таковыми, а длиннющим приложением, которое перечисляло все идеи, применяемые адептками за много лет и почему эти идеи впредь использоваться не должны.

Кстати, очень интересный документ оказался! Даари недавно попадалась социологическая статья, автор которой осторожно критиковал Владыку за создание единого всепланетного государства: мол, рано или поздно это должно привести к остановке магического прогресса, особенно если удастся таки расправиться с тварями и заштопать прорехи в Нечистом измерении. Она вспомнила эту статью, готовясь к конкурсу, и подумала: а что если создание этакого гадюшника в Академии — попытка Дракона как раз подготовиться к такому развитию событий? Потому что пока адептки так извращаются, соревнуясь между собой, магический застой Цивилизации не грозит...

«Да нет, — тут же сказала она себе, — ему просто забавно наблюдать, как мы из кожи вон лезем!»

В общем, Даари все-таки вылезла из кожи и нашла такую лазейку, которую либо до нее не применяли, либо не додумались запретить: допускается приносить декоративные объекты, которые используются не для воздействия на комиссию, а для «создания атмосферы» и украшения лабиринта.

Даари сначала даже не поверила, когда увидела это правило — слишком уж большой простор для злоупотреблений! Хотя... ведь жюри увидит, если адептки начнут его нарушать, так что, пожалуй, особенного риска для них нет.

— Но в том и прелесть, — сказала Даари товаркам по команде, что мы не собираемся использовать их против правил!

— Ну не знаю, — скептически заметила Гешвири, глядя на пипу в руках Даари. — По-моему, если ты попытаешься что-то сыграть, то это уже нарушение уголовного права. Статья «пытки».

— Очень точно подмечено! — с чувством подтвердила Тоннар.

Из чего можно заключить, что музыкальные таланты Даари остались непризнанными. Неудивительно: в школе у них музыкальное образование длилось только один год, в первом классе, и там их кое-как научили выдувать гаммы на флейте да играть одну простую мелодию — детскую песенку «Червячок в яблочке». И то, если Даари правильно помнила, на выпускном экзамене в первом классе она наделала там кучу ошибок: и пальцы не так ставила, и ноты путала...

К счастью, красота исполнения им и не требовалась. Даже наоборот.

Главная трудность состояла в том, чтобы правильно продумать структуру стен. Лабиринт должны быть одновременно легкими, чтобы магия обеспечивала его структурную целостность, хорошо проводить звук — и при этом простоять на площадке с восьми вечера пятого дня до полудня шестого (Снегострой, как и все прочие конкурсы Большого Турнира, проводили в конце недели, чтобы дать участницам отдохнуть после напряжения сил; участницы Турнира также могли по желанию не сдавать домашнюю работу — хотя, как объяснила Тоннар, далеко не все преподавательницы приветствовали эту меру, с некоторыми можно было и налететь).

И тут Даари, которая долго пыталась составить какое-то общее представление о природе страха, пришла в голову счастливая мысль. Она предложила структуру с множеством круглых разнокалиберных отверстий. Это облегчало вес конструкции, помогало проводить звук и должно было прибавить жути.

— Ты серьезно? — спросила Гешвири скептически. — Вот такого пустяка люди будут пугаться, по-твоему?

— Угу, — сказала Даари. — Я сама не знаю, почему, но очень многие люди боятся кластерных отверстий разного размера... кластерных — в смысле, когда они произвольно сгруппированы, а не...

— Я поняла, — перебила ее Гешвири. — Ну что ж, в каком-то смысле это даже проще. Плетенка, конечно, потребуется посложнее, зато энергии уйдет меньше...

— Некоторые отверстия нужно будет так расположить, чтобы они давали максимальный звуковой эффект, — подхватила Тоннар. — Я рассчитаю.

Этот разговор происходил недели за три до Снегостроя, а накануне наступил наконец момент, когда лабиринт нужно было поставить. Тут Даари по-настоящему впечатлилась: Гешвири, несмотря на молодость, работала четко, ловко, профессионально, с артистизмом.

Даари уже заметила, что «сила» и «слабость» мага заключаются не столько в энергии, которую он мог закачать по каналам — энергетический ресурс, как ей сказали и как она уже успела убедиться, нарабатывался тренировками — а от того, насколько чувствительна кожа и, следовательно, насколько легко магу дается манипуляция каналами. Этот параметр тоже поддавался тренировкам, существовали и определенные алхимические снадобья, позволяющие повысить чувствительность, но от генетической предрасположенности зависело гораздо больше, чем в остальных аспектах магии. Плетенки прирожденных — или очень, очень много тренировавшихся — магов выглядели куда изящнее: равномерно натянутые, без узлов, симметричные. Плетенки не одаренных изначально чувствительностью лентяев напоминали спутанные куски пряжи. Они тоже работали, но хуже: оптимальный дизайн в магии соответствовал эстетическим представлениям среднего жителя Цивилизации (к которым Даари относила и себя) о красоте.

Так вот, Гешвири натягивала плетенки так, что Даари заподозрила бы у нее самой магическое зрение! Не то чтобы у юной девушки получалось на том же уровне, что и у сильнейших