Трезвый образ жизни.

Ну что ж, теперь Торговец может не опасаться ни оборотней, ни полиции, ни охотников за головами. Этот ублюдок мой.

Вечером следующего дня, когда Десмонд Флинн открывает раздвижную стеклянную дверь и входит в мою гостиную с таким видом, словно дом принадлежит ему, я готова к встрече.

– Я. – Швыряю в голову Торговцу бутылку виски. – Ненавижу. – Теперь очередь бокала. – Тебя. – В голову ему летит бутылка пива.

Торговец исчезает каждый раз, когда снаряд должен соприкоснуться с его телом. И снова появляется мгновение спустя – так он и мерцает, приближаясь ко мне. Стекло разлетается вдребезги, разбиваясь о стену у него за спиной; на стене образуется большое желтое пятно, на деревянном полу – пахучая лужа.

– Не слишком любезно ты меня встречаешь, – рычит он.

Я отступаю, чтобы набрать еще «боеприпасов». Весь мой запас спиртного выставлен на столе. Я решила использовать в своей «учебной стрельбе» бутылки, поскольку ясно, что другого применения им больше не найду.

Торговец снова исчезает, потом появляется прямо передо мной.

– Нас ждет работа.

– Можешь взять свою работу, – шипящим голосом отвечаю я, – и засунуть ее…

– Стоп, стоп, стоп, – перебивает он, берет меня двумя пальцами за подбородок и прижимает спиной к столешнице. – Находясь в моем обществе, ты должна быть осторожнее в своих желаниях, дорогая. Возможно, мне больше всего на свете хочется взять свою работу и засунуть ее куда-нибудь в такое место, куда никогда не попадает солнечный свет.

Из прошлого опыта я знаю, что когда Торговец в плохом настроении, он обожает развлекаться, извращая слова своих клиентов. Услышав это высказывание, живущая во мне сирена начинает петь – вот сучка! Остальная часть меня зла, как черт.

Торговец, судя по всему, догадывается о моем внутреннем конфликте, потому что его зрачки расширяются, и глаза становятся совершенно черными.

– Пора идти.

– Не пойду, – упрямо говорю я.

– Это не просьба. – Он тащит меня за собой, прочь из гостиной, к стеклянной двери, ведущей во дворик.

Я замечаю, как осколки стекла и капли виски и пива поднимаются с пола, отрываются от стены и летят по направлению к мусорному ведру и раковине. Торговец снова наводит порядок в моем доме после своего возмутительного поступка.

По пути я пытаюсь вырваться.

– Дес-монд. Отпусти меня. Сейчас же. – Сирена всплыла на поверхность, я говорю ее голосом, и от этого мой сердитый приказ звучит соблазнительно.

Но он, вместо того, чтобы отпустить меня, хватает и перекидывает через плечо.

– Продолжай в том же духе, херувимчик, – говорит Торговец. – Ты не представляешь, как это меня возбуждает. – С этими словами он похлопывает меня по заднице, и я прихожу в бешенство.

– Опусти меня на землю, извращенец!

Но вместо того, чтобы поставить меня на землю, он перехватывает меня так, чтобы мои ноги обхватывали его талию, а руки – обнимали за шею. Я извиваюсь и пытаюсь вырваться, но руки у него железные, и я чувствую себя связанной.

Я щипаю его за спину. Он чертыхается, и осколки бутылок с облаком спиртного, плывшие по воздуху, снова обрушиваются на пол.

– Черт возьми, Калли, – бросает он. – Не вынуждай меня забирать лишнюю бусину за то, что я силой заставляю тебя сидеть неподвижно.

Он выносит меня на улицу, и я хрипло кричу:

– Посмотрим, как ты это сделаешь, чтоб тебе провалиться, Дес!

Его глаза вспыхивают.

– Не стоит испытывать мое терпение. Я это сделаю, не сомневайся – уже предвкушаю, как буду наслаждаться прикосновением твоей кожи к моей, когда ты не сможешь оттолкнуть меня.

Ответить на это нечего, и я пытаюсь прожечь его взглядом.

– Ты поступил отвратительно, – злобно говорю я, – лишив меня возможности выпивать.

– Это не самый отвратительный поступок, совершенный мной в жизни, херувимчик, – усмехается он. – Кроме того, это не навсегда – если ты научишься пить умеренно.

У этого чувака стальные яйца. Как я могу научиться пить умеренно, если я теперь не могу пить вообще?

Когда за его спиной возникают крылья, я крепче сжимаю его спину.

– У меня все было отлично до того момента, когда появился ты и влез в мою жизнь.

Торговец презрительно усмехается.

– Готов с этим поспорить.

Я не успеваю подобрать достойного ответа – он отрывается от земли. Я вскрикиваю от неожиданности, и он слегка поглаживает мне спину, возможно, желая успокоить. Мне хочется сбросить его руку, но я не могу этого сделать, поскольку мне приходится держаться за него.

За неимением лучшего я поднимаю взгляд к небу; я твердо намерена искать созвездия, чтобы не думать о парне, который в одно и то же время и злит, и смущает меня.

И, конечно, единственное, что мне удается разглядеть в небе – это три мигающих огонька. Самолет. Поэтому я собираю в кулак остатки воли и просто пытаюсь игнорировать Деса, что оказывается практически невыполнимой задачей. Я вдыхаю его запах, его волосы щекочут мои руки, и все, что я вижу, кроме непроглядной ночной тьмы – это серебристые крылья эльфа.

Минут через десять я сдаюсь и прячу лицо у него на плече.

Торговец крепче прижимает меня к себе, его колючая щека касается моей щеки. Я начинаю замечать некую закономерность: он смягчается и выказывает чувства, когда держит меня в объятиях.

Не знаю, сколько времени мы летим так, но, в конце концов, чувствую, что мы снижаемся. Я бросаю осторожный взгляд на землю: остров Санта-Каталина стремительно приближается, прямо под нами – дом Торговца.

Еще пятнадцать минут, и мы входим в гостиную. Журнальный столик завален множеством рукописных заметок. Я наклоняюсь, чтобы взглянуть на записки поближе. Я достаточно долго работала частным детективом и с первого взгляда распознаю досье.

Я беру какой-то набросок и сразу узнаю руку Деса. По вечерам в моей комнатке в общежитии Академии Пил он часто рисовал портреты и пейзажи. Но такого я никогда прежде не видела.

На рисунке изображены ряды каких-то ящиков, по-видимому, гробов. В гробах лежат женщины; их глаза закрыты, руки сложены на груди.

Твою мать.

– Это… те самые женщины?

Я чувствую движение воздуха; Дес внезапно оказывается за моим плечом, смотрит на набросок, и я буквально кожей ощущаю его присутствие.

– Да, это они. Каждая из них возвращается в стеклянном гробу.

Вчера ночью Дес сказал мне, что эти женщины не совсем мертвы, но выглядят они точь-в-точь как мертвые.

Он протягивает руку над моим плечом и вытаскивает из груды бумаг другую картинку: на сей раз это изображение одного-единственного гроба, стоящего в каком-то помещении, наподобие тронного зала. Дворец Деса. Это непривычная, очень странная для меня мысль.