Вулф-лейн оказалась длинной узкой улицей, вдоль которой тянулись старые обшарпанные дома, неприглядные лавки, давно пришедшие в упадок, и дешевые пансионы. На одном из самых больших домов я увидел красочную вывеску, изображавшую Адама и Еву, а меж ними – философское яйцо, легендарный запечатанный сосуд, в котором металл может превращаться в золото. То был знак, указывающий, что в этом доме живет алхимик. Сам дом явно нуждался в ремонте, со стен его пластами отлетала штукатурка, а на черепичной крыше не хватало нескольких плиток. Подобно многим зданиям, возведенным на болотистой прибрежной почве, дом заметно покосился на одну сторону.

Входная дверь была распахнута настежь, и, к немалому своему удивлению, я увидел в проеме молодую женщину в простом платье служанки; она обеими руками держалась за дверной косяк, словно боялась упасть.

– Что это она? – обернулся ко мне Барак. – Никак напилась среди бела дня?

– Понятия не имею, – пожал я плечами. Предчувствие чего-то ужасного сжало мне сердце. Заметив нас, женщина испустила пронзительный вопль:

– Помогите! Ради всего святого, помогите! Произошло убийство!

Барак соскочил с седла и бросился к женщине. Я торопливо привязал обеих лошадей к ограде и последовал за ним. Барак придерживал девушку за плечо; она громко всхлипывала, вперившись в него обезумевшим от испуга взглядом.

– Успокойся, красавица, – с удивившей меня мягкостью произнес Барак. – Скажи нам, что случилось?

Сделав над собой усилие, служанка перестала всхлипывать. Она была очень молода и, судя по круглым румяным щекам, недавно приехала из деревни.

– Хозяин, – пролепетала она. – Господи боже, хозяин…

Я заметил, что от дверного косяка, за который цеплялась девушка, отлетело несколько щепок. Дверь, висевшая на одной петле, явно была взломана. Заглянув в дом, я разглядел длинный темный коридор, увешанный выцветшими гобеленами, на которых были изображены три короля, приносящие дары младенцу Иисусу. А потом я увидел нечто, заставившее меня судорожно вцепиться в руку Барака. Плетеные циновки на полу были покрыты следами. Кровавыми следами.

– Что здесь произошло? – выдохнул я. Барак осторожно потряс девушку за плечи.

– Мы пришли сюда, чтобы помочь. Давай, прекращай лить слезы, красавица. Скажи для начала, как тебя зовут.

«Вполне вероятно, злоумышленник, взломавший эту дверь, по-прежнему находится в доме», – подумал я и сжал рукоять кинжала, висевшего у меня на поясе. – Меня зовут Сьюзен, сэр, – дрожащим голосом ответила девушка. – Я здесь в услужении. Сегодня мы с хозяйкой отправились в Чипсайд за покупками. А когда пришли, увидели, что дверь… вы сами видите, что сделали с дверью. А там наверху мой хозяин и его брат… – Девушка вновь всхлипнула и опасливо заглянула в дом. – Господи боже, сэр, они оба мертвы…

– А где твоя хозяйка?

– В кухне. – Служанка испустила тяжелый вздох. – Когда она увидела, что с ними случилось, сразу стала как каменная. С места не могла двинуться. Я усадила ее на стул и сказала, что позову на помощь. Но стоило мне дойти до двери, я почувствовала, что вот-вот упаду. Больше мне не сделать ни шага.

Говоря все это, девушка не выпускала руки Барака.

– Ты смелая девушка, Сьюзен, – заявил он. – Надеюсь, у тебя хватит сил отвести нас к своей хозяйке?

Девушка повернулась и двинулась по коридору. При виде кровавых следов она вздрогнула, судорожно сглотнула и еще крепче сжала руку Барака.

– Судя по следам, убийц было двое, – заметил я. – Один – крупный малый, другой – ростом поменьше.

– Похоже, мы попали в переделку, – пробормотал Барак.

Сьюзен провела нас в просторную кухню, окно которой выходило в мощенный булыжником двор. Пол был давно не мыт, очаг почернел от сажи, потолок покрывали темные разводы.

«Как видно, все хитроумные прожекты Майкла Гриствуда оказались не слишком выгодными», – подумал я.

За большим деревянным столом, явно служившим семье на протяжении многих лет, сидела хозяйка. Худая и низкорослая, она оказалась старше, чем я ожидал. На ней был белый фартук поверх дешевого платья, из-под белого чепца выбивались пряди седых волос. Сидела она прямо и неподвижно, вцепившись руками в край стола, и лишь голова ее слегка дрожала.

– Боюсь, потрясение оказалось для бедной женщины слишком сильным, – прошептал я, обернувшись к Бараку. – Сейчас она вряд ли что-нибудь соображает.

Служанка приблизилась к своей хозяйке.

– Сударыня, – неуверенно проговорила она. – Эти люди пришли, чтобы помочь нам.

Женщина вздрогнула и устремила на нас невидящие глаза. Я успокоительно вскинул руку и осведомился:

– Насколько я понимаю, вы мистрис Гриствуд?

– Кто вы такие? – спросила она.

В глазах ее мгновенно зажглись настороженные огоньки.

– Мы пришли по делу к вашему мужу и его брату. А Сьюзен рассказала нам, что сегодня в ваш дом вломились преступники и…

– Они наверху, – едва слышно прошептала мистрис Гриствуд. – Наверху. Оба убиты.

Она переплела свои жилистые руки так, что костяшки побелели.

– Можем мы посмотреть? – со вздохом спросил я.

– Если вы в состоянии выдержать подобное зрелище, – закрыв глаза, проронила она.

– Сьюзен, оставайтесь здесь, со своей хозяйкой, – распорядился я. – Идемте, Барак.

Барак кивнул. Если он, подобно мне, внутренне и содрогнулся от страха, то, надо признать, виду не подал. Мы направились к дверям, а Сьюзен опустилась на стул рядом с хозяйкой и неуверенно коснулась ее руки.

Мы вновь прошли мимо гобеленов, которые, насколько я мог судить, были вытканы еще в незапамятные времена, и по узкой деревянной лестнице поднялись на второй этаж. Состояние упадка, в котором пребывал дом, здесь было еще заметнее: многие ступеньки провалились, а стену пересекала глубокая трещина. Кровавых следов на втором этаже оказалось еще больше, и где-то в глубине дома кровь капала с медленным и размеренным стуком.

Поднявшись, мы обнаружили несколько дверей, выходящих в коридор. Все они были заперты, за исключением одной. Подобно входной двери, она висела на одной петле и замок был разбит мощным ударом. Я набрал в грудь побольше воздуха и вошел.

Комната оказалась просторной и светлой. В воздухе носился какой-то странный запах, напоминавший запах серы. Подняв глаза к потолку, я увидел, что на балках выведены латинские изречения.

– «Auero hamo piscari», – вслух прочел я и тут же перевел: – «Рыбачить на золотой крючок».

Впрочем, обитателям этой комнаты более не суждено было рыбачить. На полу, покрытом осколками стеклянных трубок и реторт, лежал, раскинув руки, человек в усеянном пятнами фартуке алхимика. Лицо его было превращено в кровавое месиво; один голубой глаз, выбитый из глазницы, казалось, внимательно смотрел на меня. Я ощутил, как мои внутренности болезненно сжались, и поспешно отвернулся.