Шли по тротуару вдоль центральной улицы поселка мимо припаркованных автомобилей, липовых аллей, рябины с покрасневшими листьями, но еще зелеными гроздьями. Прыгая по опустевший дороге, стрекотала сорока. Ее товарка гоняла залетевшую на их территорию черную ворону со светлой грудкой. Доносился детский смех, женские голоса. Переговаривались мужчины. Идиллия, если бы не стреляные гильзы и засохшая кровь на асфальте.

Потянуло жареными котлетами, и в животе заурчало. Таня достала из вещмешка шоколадку, разломала на три части, одну оставила себе, вторую протянула Андрею, а третью предложила срочнику. Он с радостью принял угощение и начал поедать. Хорошо, хоть помолчит немного.

Если бы не автоматчики через каждые пятьдесят метров, картина казалась бы мирной. За пятиэтажкой на детской площадке сидела группа гражданских, человек пятнадцать. Макса среди них не наблюдалось. Интересно, куда он подевался? Ну не пустили же в расход молодого, полного сил мужчину?

Шоколад в руке начал таять, и Андрей быстро доел его.

– Вы ж идете вечером Каневского слушать? – спросил провожатый, облизывая пальцы. – Или опять на работу? Говорили, типа, все должны быть.

– А куда идти? – спросила Таня. – И вообще, тут у вас кормят в столовой или как? Еду самим себе добывать?

Парень, ровесник Андрея и Тани, ответил с радостью и готовностью, видимо, у него или словесный зуд, или дефицит общения:

– Возле школы. Нас же немного совсем. А про еду… Кормят, да. Всех кормят. Но вы ж новенькие, вас еще в план не поставили. Что останется, то ваше.

Андрей сообразил, что в провожатые им достался болтун, находка для шпиона, и решил воспользоваться случаем, разузнать, что к чему и кто есть кто:

– Каневский как? Нормальный мужик?

– Генерал ваще темовый чувак, – оживился рыжий.

– А Усаков? Он тут вес имеет или так…

Парень приложил палец к губам, воровато огляделся:

– Лучше молчите о нем. И меня не спрашивайте.

Он нахохлился, замолчал; остановившись, указал на десятиэтажный одноподъездный дом:

– Будете жить тут, как и остальные гражданские. Поднимайтесь на пятый этаж, там любая квартира, какая понравится и не занята, – ваша.

– А оружие нам когда вернут? – спросил Андрей.

– Вам не положено оружие. Вас и так охраняют, – буркнул рыжий и удалился.

– Что-то мне это не нравится, – вздохнула Таня, направляясь к подъезду.

Как и во многих закрытых военных гарнизонах, ни домофона, ни даже кодового замка на двери не было. Кто-то предусмотрительно ее распахнул, впуская внутрь летний теплый воздух.

Наглая черная кошка с белой манишкой, рассевшаяся посреди дороги, нехотя опустила лапу и переползла к тротуару, где перевернулась на спину. Из-за разросшихся кустов не было видно порога и лавочки возле подъезда. Человека, сидящего на ней, заметили только, подойдя почти вплотную.

– А вот и вы!

Человек поднялся, и Андрей узнал Макса. Он переоделся в черный спортивный костюм, который уже успел испачкать то ли ржавчиной, то ли землей, повязал бандану и надел солнцезащитные очки.

– Идем, я уже и квартиру подыскал, и обстановку разведал. – Он повертел головой. – Говорить будем не здесь.

Лифт не работал, и подниматься пришлось по ступенькам. Только сейчас на Андрея навалилась усталость. Казалось, сегодняшний день был длиннее целой жизни. Жутко хотелось в душ… да хоть в луже искупаться! И заснуть суток на несколько. В то, что кошмар закончится, Андрей уже не верил.

Макс не унывал, по дороге вводил в курс дела:

– Я, пока вы прохлаждались, натягивал колючую проволоку по периметру и с людьми разговаривал. Руки все исколол. Тут у них ракетная часть и мощные резервные генераторы, так что даже электричество будут давать три-четыре часа в день. Руководит ими генерал Каневский. Грамотно руководит: отсылает группы на стратегические объекты, они привозят оборудование и нужных людей: ученых, строителей, электриков, инженеров, медиков…

Он толкнул дорогую деревянную дверь с золоченым номером 33.

– Пятиминутный перерыв, насладитесь моментом!

Просторный холл переходил в кухню-гостиную с подвесным потолком, прозрачным столом, черными лаковыми стульями и кухонным гарнитуром, напоминающим пульт управления космическим кораблем.

Андрей снял берцы, чтоб не испачкать ламинат, Таня тоже, Макс прошествовал в обуви, распахнул дверь в зал, где плюхнулся на черный кожаный диван, стоящий напротив плазмы, закинул ногу за ногу и плеснул в рюмку вискаря.

– Присаживайтесь. Обратите внимание на картины. Что-то мне подсказывает, что они очень дорогие. Все, кроме портрета хозяев, – он указал на полотно, где был изображен седой строгий мужчина лет пятидесяти, в сером пиджаке, с галстуком стального цвета, и еще не утратившая свежести тридцатилетняя женщина, крашенная в блонд, в прошлом или модель, или актриса. – Но это все ерунда, теперь они, как деньги, не имеют ценности. Скоро мы перейдем на бартер: яйца на патроны, меха на пшеницу… если доживем, конечно, и не сожрем друг друга.

Таня села на стул-трон напротив Макса, рядом с ним не рискнула, он пугал ее да и Андрея настораживал. Раньше Макс был спокойным и неунывающим, а сейчас нервничал, даже к вискарю приложился. Почему-то в таком взвинченном состоянии он напоминал маньяка.

– Хозяев не было дома, когда они умерли… Или мутировали. Местные называют их мутантами, а не зомби. Итак, продолжаем разговор… Андрюха, ты стену-то не подпирай, садись, – он похлопал по дивану, но Андрей остался стоять. – Вот что я узнал. Оружие нам не дадут, мы будем работать за еду, как те коровы. Мне, может, повезет, мои наработки им полезны, а вы в той больнице загнетесь. Политика тут такая: спасают молодых и сильных, спасают девочек всех возрастов, чтоб было кому плодить новых рабов. Мы тут в рабстве, понимаете? – Он хохотнул. – Дом, охрана, электричество – это, конечно, круто, но мы вообще не имеем права голоса!

– Все так жили, и ничего. В рабстве у государства. Ходили на рабскую работу, получали денег ровно столько, чтоб не сдохнуть, продавались в рабство банкам, позволяли себя обирать. Нас имели начальники, имели менты, имели преподы, налоговая… У нас не было оружия. Что изменилось?

Макс фыркнул:

– Я занимался любимым делом, меня никто не имел. И тут пришло чмо больное, горбатое, забрало автомат и погнало столбы закапывать…

Он смолк, заставил себя успокоиться и продолжил уже другим голосом:

– Правда, не знаю, можно ли его осуждать. Ситуация ведь неординарная. Чтобы выжить, надо многими пожертвовать.

– Он раненых убил! – вспылила Таня, вскочила, заходила по комнате. – Представляешь?

Макс кивнул:

– Легко. После того, как Усаков бросил на смерть женщину с маленьким мальчиком.