немели сразу. Как заметил Трифон, в первые секунды ещё что-то замечающий, эти трубки выстреливали газ систематически, не позволяя полярникам защититься. Первые две-три секунды Трифон ещё пытался что-то придумать, прикрыть нос и рот рукой, но парализованное тело стало неподвластно его контролю, и он рухнул на снег рядом со своими товарищами. Один за другим падали и остальные, корчась и крича от боли.

Лезвие выпало из рук Трифона, платформа откатилась назад в темноту тоннеля, и двери так же бесшумно закрылись.

Наступила тишина.

Всё произошедшее заняло не более полминуты.

На снегу валялись скорченные тела участников спасательной команды.

…Как раз в это время Якут нажал кнопку лифта, чтобы спуститься в склад с продовольствием.

Гриша у себя в радиорубке настраивал приёмник, а Анюта убирала со стола остатки ужина, помогая Веронике в столовой.

Ледокол «Академик Фёдоров» продолжал курсировать своим заданным маршрутом вдоль шельфа, и все продолжали ждать хоть каких-нибудь известий о пропавшем профессоре и его группе.

Вертолёты вернулись на станцию.

Теперь пропала связь и со спасательной экспедицией.

…В воздухе что-то витало.

Что-то непонятное, неизвестное и зловещее по своей сути.

Глава 7 = 1943-й год. Караван № 6. Арест. =

№ 1.

Это был уже шестой по счёту караван, который шёл в Антарктиду – во всяком случае, так предполагали друзья унтер-офицеры Георг и Пауль. Основные силы подводного флота Дениц по указанию фюрера задействовал в Северном море близ Норвегии. Прибрежные зоны этого региона стали стратегически более важным аспектом во Второй мировой войне. Сейчас решалась судьба Северной кампании войны, поэтому лишние тридцать-сорок субмарин Третьего рейха решили собрать и перекинуть в этот район военных действий.

Оба приятеля находились сейчас на подлодке типа VII-С, водоизмещением 600 тонн, длиной 67 метров и шириной 6,2 метров. Вот эти слегка устаревшие «дизельки» и составили «шестой» караван Антарктиды. Благодаря своему дяде и по совместительству гросс-адмиралу всего подводного флота Германии, друзья вновь попали в экспедицию к Южному континенту, избежав, таким образом, Восточного фронта и всех ужасов войны, которая, по их уже сформировавшемуся взгляду, вела к полному провалу. Георг был племянником гросс-адмирала, Пауль лучшим другом, и этим, собственно, всё сказано.

После непродолжительного отпуска, где Пауль успел попить пива в Берлине – которое, к слову сказать, ему весьма не понравилось после бара в бункере Базы-211 – и, объяснившись с Гертрудой, предстал рядом с Георгом «пред ясны очи» Карла Деница. Тут же был подписан рапорт, и через две недели друзья оказались на борту субмарины типа VII-C. Караван всё так же состоял из шести подлодок, каждая из которых, кроме экипажа была укомплектована группой молодого поколения арийцев, да плюс ещё учёными, по паре-тройке человек на каждое судно.

Дальность плавания такой подлодки составляла около восьми тысяч морских миль при скорости 7 узлов в надводном положении. Субмарины имели в этот раз по 14 торпед под настилами в носовом отсеке и в верхних палубах, а так же 88-миллимитровые пушки каждая —как потом Пауль скажет: —«На всякий случай. Будем за акулами гоняться». О кистепёрой рыбе-латимерии он при этом уже не вспоминал.

Унтер-офицерский кубрик был в два раза меньше, нежели на прошлой подлодке – дверей не наблюдалось, были только занавески.

—Как тебе антураж по-французски? – хохотнул неунывающий Пауль, протискиваясь в свою каморку. Рядом через перегородку была такая же и Георг, закинув чемодан на свою койку, невольно поморщился:

—Могло быть и хуже.

—Например?

—Восточный фронт и окопные вши в снегах России. Забыл что ли, как нас дядя Карл едва пристроил сюда. Сейчас такие молодые капралы как мы с тобой нужны даже и в пехоте, несмотря на то, что мы унтер-офицеры подводного флота. Хорошо, что хоть рядом спать будем – могли бы и раскидать по разным отсекам из-за этих гражданских пассажиров.

—Яволь. Согласен. Не райский сад, конечно, но, как говорится – жить можно. Я буду спать, и ждать встречи с нашим обожаемым Губером. Пива хочу – не могу! Не того, мать его, берлинского, от которого чуть не стошнило после бункеровского во льдах. Небо и земля! Гертруда всё удивлялась, чего это, мол, ты так мало стал пить после экспедиции? Не могу же я ей рассказать, что в Антарктиде кальвадос с текилой пил! А?

—Ну да… —усмехнулся Георг. – Кстати, видел нашего нового корветтен-капитана? Ему лет тридцать, не больше.

—Видел. Остальные помощники и экипаж такие же по возрасту, не считая, конечно, матросов по призыву.

—Это, выходит, что? Новый набор? Я никого не узнаю, —Георг посторонился, пропуская вахтенного офицера в узком коридоре.

—А что ты хотел? Степень секретности, чтоб её черти съели. Прошлые экипажи своё дело сделали, их переформировали, и отправили – кого в Атлантику, кого на Север. Теперь они там воюют, а мы с тобой здесь, защищая, так сказать, честь нашей Германии.

—Скорее уж, честь фюрера, а не…

—Тише ты! – перебил Георга друг. – Мы же никого здесь не знаем. Видел пару эсэсовцев на борту? Эти ребята не дремлют. За такие разговорчики – раз! – и не заметишь, как окажешься в штрафбате или того хуже – в гестапо. По мне, так уж лучше штрафбат. Там хоть воюешь. А в гестапо свои же молодчики замучают, и никто потом тебя не вспомнит.

—Всё. Стоп! Пойдём, представимся корветтен-капитану, старпому, заодно и центральный пост осмотрим.

—Да. А потом машинный отсек. Всё равно на внешний рейд будем выходить только вечером.

Друзья привели себя в порядок и направились по узкому проходу в центральную рубку, где им предстояло нести вахту долгие дни путешествия к Антарктиде.

№ 2.

Представившись молодому капитану и столь же молодому старшему помощнику, Георг с Паулем спросили разрешения осмотреть свои будущие места дежурства. В этом рейсе ни уже не были практикантами, а представляли часть боевой команды наравне с другими офицерами подводного судна.

В помещении командной рубки было ещё пустынно и, кроме капитана и старпома никого не было. До отплытия оставалось ещё порядочно времени и офицеры экипажа, мичманы, матросы и гражданские лица рассеялись по отсекам, распаковываясь и переодеваясь – в общем, царила та обычная суматоха, какая присутствует при каждом отплытии.

Центральный пост лодки типа VII-C представлял собой помещение, раза в полтора меньше, чем на предыдущих субмаринах. Георг это почувствовал сразу, как только вошёл, пригнувши голову.

—Да, тесновато будет, —тихо проговорил он,