им это удается, матриэгрегор препятствует созданию субэгрегора. Создание эгрегора — сепаратная деятельность в пространстве смыслов, а сепаратная деятельность всегда опасна и преследуется: матрица, матриэгрегор разрушает отделившиеся элементы, создающие свои эгрегориальные субструктуры.

Уничтожение эгрегоров — это и есть цензура, принцип власти, контроль за речью и мыслью. Начиная с изобретения печатного станка, проводить тотальный контроль стало сложнее, а с изобретением Интернета, при соблюдении необходимой техники безопасности, еще более затруднительно. Однако более мягкие условия пробуждают к жизни большую конкуренцию, и в результате мы получаем множество миниэгрегоров, которые не в состоянии оказывать даже малейшее воздействие на что-либо.

Созданный эгрегор при выводе «в реал» сталкивается не только с активными, но и с пассивными формами сопротивления. И если активное сопротивление сейчас стало значительно слабее, пассивное сопротивление, напротив, еще более усилилось всеобщим ленивым «ну и что?», которое априори отказывает новорожденным эгрегорам во внимании.

Несколько слов о сумасшествии. На этой земле не существует ни одной модели поведения, которая была бы стопроцентно безумной в любых условиях. Паранойя является единственным способом выживания в крайне тоталитарных режимах, а копрофаги будут в немалом почете на собраниях индийских капаликов. Не существует ни одной модели поведения, которая во всех обстоятельствах была бы однозначно паталогической, и точно так же нет ни одной модели, которая во всех случаях была бы здоровой (то есть, способствующей выживанию и адаптации в группе). Сумасшествием мы можем назвать, скорее, ту ситуацию, когда индивид теряет способность к тестированию реальности и применяет ту или иную модель поведения или те или иные идеи без учета актуальной реальности. В иных случаях то, что сейчас воспринимается как сумасшествие позднее может быть интерпретировано как мученичество или верность идее.

Потому, создавая свой эгрегор, вы всегда рискуете оказаться (не быть воспринятым, а оказаться, поскольку коллективная вера на описывает, а именно СОЗДАЕТ реальность) сумасшедшим. С другой стороны, человек, который излагает крайне бредовые идеи, но при этом точно знает, кому и когда можно сообщить о них с пользой для себя или, по крайней мере, не причиняя себе вреда, абсолютно нормален и адаптивен.

Когда мы говорим об эгрегорах, не следует упускать из виду нечто важное относительно их масштабов. Существует миф, что для эгрегора нужно «чем больше, тем лучше» тех кто будут подключены к нему. Но большие эгрегоры, как правило, оказываются ассимилированными матриэгрегором и становятся его частями. Даже тот факт, что эгрегоры часто противостоят друг другу, не доказывает того, что один из них прав. (Матриэгрегор — термин, который мы вводим, чтобы определить некую всепоглощающую репрессивную иллюзию реальности. Другое его название — Майя, Иалдабаоф, Матрица).

Малым эгрегорам гораздо лучше удается сохранить свою свободу, чем большим. Это значит, что человек, принадлежащий к субэгрегору, или, иначе говоря, к «субкультуре», ведет жизнь гораздо более индивидуальную, более полную, более страстную и более свободную от разрушительного для индивидуальности влияния матриэгрегора. Необходимость противостоять матриэгрегору мобилизует психические силы, что становятся катализатором индивидуации, поэтому на продвинутых уровнях говорят, что, строго говоря, добра и зла не существует, но чтобы понять это, надо подняться на очень высокий уровень развития.

Но вся проблема заключается в том, что малые эгрегоры недостаточно продуманы и спланированы их создателями, ибо, в большинстве случаев, они рождаются стихийно, а не в соответствии с Волей. Потому слишком часто они, как и большие эгрегоры, оказываются постепенно ассимилированными матриэгрегором. Индивид после своего столкновения с тремя базовыми протоэлементами психики — Сексом, Голодом и Властью — часто оказывается вынужденным возвратиться к более древним и более надежным методам реагирования, то есть, происходит откат к структурам матриэгрегора, и небольшой эгрегор разрушается. Эти объяснения могут показаться сложными, но вы без труда поймете, что мы имеем в виду, если, к примеру, сравните количество пятнадцатилетних и тридцатилетних хиппи и проанализируете причину отпадения тех, кто до определенного момента был уверен, что не изменит своим взглядам никогда.

Одной из главных причин поражения малых эгрегоров в борьбе за свободу от матриэгрегора является концептуальная бедность, излишняя примитивность и негибкость базовых семантических концепций, которые и составляют эгрегор. Иначе говоря, специфика связей смыслов и определений, составляющих конкретный эгрегор, недостаточна для эффективной работы с потоками информации, а порой даже для выживания. Большинство малых эгрегоров представляют собой интуитивную волю к свободе, переходу к иному эволюционному уровню, свободному от матриэгрегора. Но поскольку ни цель, ни задача этого импульса не поняты (даже в тех редких случаях, когда они оказываются формально провозглашенными), большинство малых эгрегоров оказываются весьма ограничены в своих возможностях, и они не способны выстроить достаточно дифференцированную картину реальности и, в итоге, ассимилируются матриэгрегором.

К счастью, во всей этой весьма неутешительной картине есть исключения. В особом, даже исключительном положении находится эгрегор Телемы. Мы знаем, что матриэгрегор успешно ассимилировал такие противоречивые фигуры, как Иисус, Джордано Бруно или Оскар Уальд, которые начинали свой бунт, но в итоге вошли в школьные программы, в совершенно выхолощеном виде. Провести подобную операцию с Кроули матриэгрегору пока не удалось, и даже после своей смерти Кроули остался «запрещенным человеком номер один».

Этому есть несколько причин. Во-первых, семантическое поле Телемы оказывается не просто не сравнимым, но даже гораздо более дифференцированным, сложным, нежели семантическое поле матриэгрегора, изрядно ослабленное малыми эгрегорами. Хотя бы потому, что язык традиции изначально приспособлен для того, чтобы формулировать описания очень сложного и возвышенного опыта. Во-вторых, понятия и символы, которыми принято оперировать в Телемитской традиции, апеллируют к гораздо более сложным и высоким уровням бытия, чем матриэгрегор. В-третьих, Телема учитывает все действующие, хотя и оклеветанные в силу их опасности для матриэгрегора, науки, такие как астрология, искусство прорицания, Каббала, Таро, Йога, другими словами, всё то, что на протяжении всей истории преследовалось либо как «связь с дьяволом», либо как «суеверие».

Противостояние матриэгрегора любому оккультному знанию во все времена само по себе крайне показательно. Еще в прошлом томе мы проанализировали, каким искажениям подвергается образ Алистера Кроули в современной культуре. Главный антифашист и провозгласитель уникальной концепции прав считается ныне главным фашистом.

Оккультизм опасен для матриэгрегора тем, что претендует на понимание самой структуры реальности и устремляется на иной, более высокий уровень бытия, подрывая, тем самым, незыблемость власти матриэгрегора.

В гностицизме есть представление о темном демиурге Иалдабаофе, который является невежественным творцом, считающим себя единственным богом, но сам по себе он — лишь отблеск от шпаги истинных богов, находящихся по ту сторону реальности. Исследуя оккультизм, мы сталкиваемся с постоянным повторением одних и тех же чисел — таковы принцип триадизма, семь Небесных Сфер, десять Сфирот, тридцать Эонов