litbaza книги онлайнДетективы...Имеются человеческие жертвы - Фридрих Незнанский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 ... 117
Перейти на страницу:

Она словно утратила власть над собой, словно ее неодолимо влекло и тянуло куда-то непонятной, никогда дотоле не испытанной силой. Она вгляде­лась в себя в зеркале. Лицо пылало, и заплаканные глаза блестели. Что-то незнакомое проступило на ее лице, отчего сделалось одновременно стыдно, страшно и радостно, будто какая-то бездна манила и затягивала в себя.

— Нет, нет, нет! — сказала она вслух. — Безумие какое-то!

А кровь часто стучала в висках, и мысли были с этим странным, необыкновенным, невесть откуда взявшимся в ее жизни человеком. Наташа вспомни­ла своих мальчиков, своих неверных ухажеров, и даже засмеялась — такой огромный контраст, такая пропасть лежала между ними и новым знакомым. Она вышла из ванной и, будто обессилев, упала на тахту, потом порывисто вскочила и нашла в кармане дубленки его визитную карточку.

ОХРАННОЕ ПРЕДПРИЯТИЕ «ЦИТАДЕЛЬ-2» Клемешев Геннадий Петрович Директор

Наташа никогда не думала, не подозревала, что такое может твориться с ней. Она лунатически бро­дила по комнатам, смотрела в окна, она томилась, ложилась и вставала, пыталась читать и, ничего не понимая, не разбирая букв и слов, отбрасывала книжки. Она не могла найти себе места. Портрет отца смотрел на нее со стены, и, кажется, его глаза все понимали, жалели и благословляли ее на все, приказывали быть храброй перед судьбой и не бо­яться жизни.

Он, этот непонятно откуда вдруг взявшийся Ген­надий, уже сидел, наверное, сейчас там, на помин­ках, где был, видимо, уважаемым, не последним человеком, и говорил какие-то проникновенные, сильные, волнующие слова о своем друге и брате, очевидно, погибшем на боевом посту при исполне­нии своих обязанностей.

Всю жизнь отец был для нее абсолютным вопло­щением, идеалом и символом истинного мужчины. Сегодня там, на кладбище, и потом в машине она, кажется, увидела еще одного, о ком могла бы ска­зать то же самое. Ничего не хотелось теперь — ни музыки, ни книг, ни репродукций картин в дорогих альбомах, хотелось только одного — снова увидеть его, снова быть рядом с ним, во власти его несокру­шимого силового поля. Внезапность и мощь этих чувств изумляла и ужасала ее. Так не должно было быть — вот так сразу, молниеносно, без всякого приближения, без подготовки души... Она всегда знала, что в ее жизни все будет иначе... так, как оно должно быть, но уже ничто не могло остановить ее. В детстве, в городском парке, папа водил ее на аттракцион «Мотогонки по вертикальной стене», где внутри, по круглым стенкам гигантской бочки, грохоча моторами, неслись друг за другом два отча­янных мотоциклиста. Центробежной силой, ско­ростью и инерцией их вжимало в блестящие доща­тые обручи и взносило вверх, и они могли уже мчаться только вперед внутри этого замкнутого про­странства, зависнув на десятиметровой высоте от круглого дна бочки. Если бы сбавили скорость, при­тормозили хоть на миг, непременно рухнули бы вниз и разбились насмерть. Вот то же самое было и с ней теперь: нельзя было остановиться.

Она ждала до полуночи, ждала до часа ночи... Непонятно почему ею владело убеждение, что он непременно позвонит в этот вечер, после тризны по другу. Даже не сомневалась, что позвонит. Но он не позвонил.

Не позвонил он и назавтра, не позвонил и трид­цать первого декабря. И чувство кромешного оди­ночества, владевшее ею до этой встречи на кладби­ще, будто стало еще безвыходнее и острее. Конечно, были подруги, были приятели, те, с кем она училась в школе и в университете, с кем ходила в походы... Она ждала и уже надеялась втайне, что вновь воз­никнут и обнаружатся хотя бы те двое, что слиняли и растворились, исчезнув из ее жизни. Приятели и подружки звонили, звали на встречу Нового года: «Приходи! Развеешься, забудешься, отвлечешься, надо начинать новую жизнь и прочая и прочая...

Но она не могла в этот первый Новый год без отца уйти из дому. В том была бы измена тем их Новым годам. И о человеке, заговорившем с ней у отцовской могилы и подбросившем к дому на своей машине, она вспоминала уже с какой-то болью и обидой, как если бы и он, обнадежив, обманул ее.

Что-то делать, покупать к празднику, готовить — ничего не хотелось. А у Геннадия, наверное, семья, жена, дети, его друзья, его братья, такие же солдаты и офицеры, как он... И при чем здесь она, кому до нее дело в этом городе? И все-таки, стиснув зубы наперекор тоске и разрывающей боли, она застави­ла себя купить маленькую елку и украсила ее, и развесила лампочки, и даже надела любимое платье отца — светло-серое, вязаное, плотно облегающее, в котором она, высокая и стройная, много лет от­давшая когда-то, еще до студенчества, фигурному катанию, была особенно хороша.

И чем ближе была новогодняя ночь, чем меньше часов оставалось до мгновения перехода из декабря в январь, тем все реже раздавались у нее звонки, а после десяти их не стало вовсе. Да и понятно: кто бы теперь решился пожелать ей счастья, кто мог изречь сакраментальное: «С Новым годом, с новым счастьем?»

Она уже настроилась на ту особую, не сравни­мую ни с чем душевную атмосферу, в какой оказы­вается человек, по тем или иным обстоятельствам вынужденный встречать этот самый веселый семейный праздник в одиночку. И уже боялась, что кто- нибудь как-нибудь замутит и нарушит эту ее готов­ность. А потому решила ровно в половине двенад­цатого отключить телефон и оборвать все связи с миром.

Но в одиннадцать двадцать восемь телефон за­звонил вдруг, и она уже почти не сомневалась, что это просто чья-то ошибка, и с досадой сняла трубку.

— Наталью Сергеевну, пожалуйста! — раздался близкий и глубокий мужской голос.

В первый миг она решила: попали по ошибке, но в следующую секунду сообразила, что это так, еще непривычно, кто-то обращается к ней.

— Да, я слушаю, — сказала она. — Что же вы молчите, говорите!

— Я не молчу, — отозвался позвонивший. — Просто не верю себе, что слышу вас опять.

— Это... кто говорит?

— Да вы уже забыли, наверное! Это... Геннадий. Ну, вспомнили?

— Ах да, да!.. — Кажется, сама душа ее, не таясь, с болью и радостью, с недоверием и надеждой вос­кликнула это. И глухой бы наверняка понял, что стояло за этой ее интонацией. — Ну конечно я помню, конечно!..

— А я боялся звонить, — сказал он грустно. — Конечно, глупо... Мы и виделись-то не больше двадцати — тридцати минут. И потом, что я вам? Вы ведь настолько моложе меня...

Она слушала, что говорил он ей, и волнение ее было так сильно, что обращалось в дрожь, и она боялась этой дрожью в дыхании и голосе выдать свое чувство и свое состояние.

— Хочу поздравить вас с наступающим Новым годом. Уходящий был нелегким, я понимаю... Вы потеряли отца, а я — нескольких друзей.

— Тоже солдаты? — спросила она, чтобы хоть что-то сказать и дать понять, что она здесь, на рас­каленной, потрескивающей нити телефонного про­вода.

— Ну да, — сказал он. — А вы... сейчас с кем? Наверное, с друзьями?

— А ни с кем, — ответила она. — Представляе­те — одна. А вы?

1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 ... 117
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?