class="p1">– Иногда. То есть, говоришь, ты не стала бы ходить на актерское мастерство?

– Конечно, стала бы. А вот на математику – точно нет.

Он засмеялся.

– Не уверен, что можно обменять математику на журналистику.

– Я же буду Лейси Барнс. Звездой. Мне позволят делать все, что захочу, не так ли?

– Уверен, что большинство людей и так позволяют тебе делать все, что захочешь.

– Если бы это было правдой, ты бы делал уроки за меня. – Я повернулась к нему и посмотрела умоляющими глазами. – Все еще не поздно это устроить.

– Смешно. – Он наблюдал за тем, как я ходила вокруг станка. – Ты что, правда собираешься учиться здесь в следующем семестре? После того, как закончатся съемки?

– Нет, я собираюсь выпуститься дома.

Мне было интересно, действительно ли ему не все равно. А если и все равно, то мне-то что? Я провела пальцем по черному рычагу.

– Нужно что-нибудь напечатать. Газету, в которой было бы написано: «Лейси Барнс ждет большой успех». Шокирующие новости.

– А меня бы ждали большие неприятности.

– Думаешь? Ты выглядишь как дружелюбный соседский парень, так что я уверена, что и тебе тоже люди позволяют делать то, что ты хочешь.

– Ну, вообще-то нет. Никогда.

Он открыл мне дверь, и мы вошли в холл.

– Что, прям никогда? Давай-ка проверим. Попроси меня что-нибудь. – Я повернулась к нему и сложила руки за спиной, как будто в терпеливом ожидании его вопроса.

– Я могу вернуться в класс?

– Нет, – я ухмыльнулась. – Хах. Ты был прав. У тебя такое угрюмое лицо, что лучше ни о чем не просить. Улыбайся! – Его улыбка искушала как минимум меня. Нет, не искушала. Меня искусить невозможно.

– Ха-ха.

Я указала в конец холла.

– А что за дверью номер три?

– Графический дизайн. Они помогают с расположением материала в газете.

– Здорово. Мой папа графический дизайнер.

– Правда?

– Да. Ему бы точно понравилось, если бы вместо этого всего я занималась дизайном.

– Вместо чего?

– Вместо съемок в фильме.

Донаван удивленно поднял брови.

– Правда?

Я пожала плечами.

– Это же так несерьезно. – Я развернулась на месте и сменила тему. – Значит, это твоя стезя? И какие статьи ты пишешь для стенгазеты? Вы же ее так называете? Звучит что надо.

– Нет.

– Можешь так и называть. В любой школе, где все еще есть настоящие газеты, напечатанные на печатном станке, они должны называться стенгазетами.

– Это не британское название для газеты?

– Британское? Тебе нужно поискать. Мне кажется, ты бы написал целую статью по этому поводу.

– Бьюсь об заклад, что не смог бы.

– Это потому, что ты пишешь… – я прищурила глаза и внимательно посмотрела на него, – колонку текущих новостей?

– Нет.

– А что тогда?

Прозвенел звонок, и внезапно все холлы заполонили студенты. Донаван поднял руки, как будто так нам было бы легче прокладывать путь по коридору, а потом направился обратно, в сторону первого класса, где мы встретились. Я следовала сразу за ним, вцепившись в край его рубашки.

Мы добрались до класса, где он забрал рюкзак. Я помахала учителю.

– Спасибо, что позволили мне позаимствовать вашего лучшего колумниста. Он прекрасно разрекламировал мне ваш отдел.

Учитель помахал мне в ответ.

– Не за что.

Я дождалась Донавана, и мы вместе вышли из класса. Он не произнес ни слова, пока мы не оказались на улице, затем сказал:

– Ну, я лучше…

– Ты же не хочешь сказать, что предпочел бы вернуться к учебе, так ведь? Нам нужно закончить экскурсию.

– Мы, в общем-то, осмотрели все.

– Я хочу посмотреть все, солнышко. Весь кампус.

– Я опоздаю на занятия.

Я картинно закатила глаза.

– Да брось! Ты же разоблачающий журналист. Тебе должно быть плевать на правила. Ты прокрадываешься в заброшенные здания и совершаешь облавы на наркоторговцев.

– Или удираю от них, – вздохнул он.

– Ко всему прочему, Тейлор из управления дала мне разрешение позвать тебя в качестве моего гида. – Я поправила бейджик посетителя. – Я тут нахожусь официально в качестве гостя. Теперь покажи мне свое любимое место.

– На самом деле, у меня тут нет любимого места… а если и есть, то в этой комнате мы уже были.

– Хорошо. Тогда покажи мне то, что могло бы стать любимым местом для меня, если бы я тут училась.

Я думала, что он откажет, но он немного поразмышлял, глядя на меня. Было интересно, не пытался ли он до сих пор осознать, как выглядит мое лицо без грима. Но он согласился. Повернул в другую сторону от той, куда мы изначально направлялись, и мне потребовалось ускорить шаг, чтобы его догнать. Я задавалась вопросом, в каком здании находится театральное отделение. Была уверена, что именно туда мы и шли.

Он провел меня внутрь самого большого здания и, естественно, в конце зала располагались две двойные двери. Над ними было написано «Театр Эдварда». Хотя этот выбор был предсказуемым, я с радостным волнением захотела постоять на сцене. Давно этого не делала. Но вместо того, чтобы пойти к дверям театра, он резко повернул направо и поднялся по лестнице, затем еще по одной. Всего мы поднялись на четыре пролета, не сказав друг другу ни слова, пока не добрались до одиночной двери на самом верху.

– Лимит кардиотренировок на сегодня выполнен, – сказала я.

Он достал из кармана карту, приложил ее к черному квадрату на двери, и, когда зажглась зеленая лампочка, открыл ее.

– Ладно, кто ты и куда меня ведешь?

– Это студенческий сад.

Я переступила порог и оказалась на крыше. По всему периметру стояли разнообразные горшки с цветами. В центре находилось несколько зон отдыха с журнальными столиками и диванами и еще большим количеством растений. Несколько учеников читали или делали уроки. Вид на кампус был великолепный.

Я показала рукой на карман Донавана, где он хранил пропуск.

– Как? Откуда?

– Доступ дается не просто так.

– А как?

– Высокие оценки, рекомендации учителей, внеурочная деятельность, и еще нужно быть старшеклассником.

– Вау.

Удивительно. Я медленно прошлась, обращая внимание на разнообразие растений. Теперь я видела, что повсюду были выставлены и различные предметы искусства.

– Но если бы я тут училась, это не было бы моим любимым местом.

– Нет? – Он удивился, что не угадал.

– Нет, потому что меня сюда бы даже не пустили.

– Оценки за театральное искусство тоже считаются.

– Мой средний балл едва ли доходил до тройки.

– Ну, и тут не у всех средний балл четыре. Хотя, пожалуй, у большинства.

Я дошла до дальнего края крыши, где было несколько пустых стульев. Плюхнулась на один из них. Он был абсолютно прав, мне уже здесь нравилось, хотя я пробыла здесь меньше