— Видишь ли, у тебя сейчас тоже появился шанс выяснить, что за срань заставила тебя убить тех бедолаг на проспекте Ленина.

Полли даже не предполагает, что она могла сделать все это самостоятельно, кисло отмечает Флай. С ним не прокатит патетика, которую она толкала раннерам, весь тот бред про героическое противостояние корпорации. Вот же черт. Откуда он... Почему в человеке, который выглядит как тупой качок, вдруг обнаруживается такая прозорливость?

— Ты отворачивала лицо, — говорит он, будто прочитав ее мысли. — Ты отводила взгляд, когда мы гнали по мосту. Поэтому, видимо, так позорно стреляла в новатеховский спецназ. Ты не хотела видеть...

Он достает из кобуры пистолет, и Флай отворачивается быстрее, чем успевает осознать собственное движение.

— ...это.

Ей не нужно видеть, чтобы знать, что на нее смотрит дуло пистолета.

Точно так же, вдруг понимает она. Точно так же, как она отворачивалась от полиции в тупичке, после падения. Тогда она тоже не могла повернуть головы и увидеть дула пушек, глядящих прямо на нее.

— Я полагаю, так ты спасаешься от триггеров, — добавляет Полли негромко, убирая пистолет. — Триггеров той же природы, что заставила тебя убить незнакомых людей. И, думаю, тебе будет очень интересно узнать, кто вложил их тебе в голову.

Флай вдыхает и выдыхает, чувствуя, как проясняется ее сознание. Как разум вновь становится чистым, как она, впервые с начала этого кошмара — а может, и впервые в жизни, — видит перед собой... цель?

Цель особенно хорошую тем, что для ее выполнения ей не надо больше бежать и бояться, постоянно бояться.

— ...И что мы будем делать? — спрашивает она с облегчением, привыкая к новому положению. — Драться? Искать?

Перспектива драться выглядит очень естественной.

— Надеюсь, что нет, — беззаботно отвечает Полли.

Он встает, потирает ладони и шумно вздыхает, выдавая собственную нервозность.

— Мы украдем труп.

Доктор снова роняет свой поднос с инструментами, не донесенный до стола, и резко оборачивается. Флай смотрит на непоколебимую фигуру своего нового союзника и, поддавшись порыву, копирует ту фразу, которую она не раз слышала от собственных телохранителей. Она откидывается в кресле и показушно хмыкает:

— Да как два пальца!

10. Загробный мир

«Итак, наш традиционный выпуск новостей и... Аркадия, дней без происшествий — ноль. А вы что думали, можно расслабиться и бомбардировать спамом новости о перевороте в „Эккарт“?»

Чрезвычайно жизнерадостный голос ведущего никак не вяжется с новостями о кровавых убийствах, но это то, как работают медиа в благословенной свободной зоне. Пожалуй, если бы репортеры всегда оставались серьезны — и не сидели бы на антидепрессантах и стимуляторах все как один — то закончили бы свою жизнь в петле, как и большая часть их слушателей и зрителей.

— Вы всегда работаете так... тихо?

За последние четыре часа Флай уяснила несколько вещей насчет своего нежданного союзника. Первое — он не просто какой-то тупой громила, а специалист по связям с общественностью, можно сказать. Неожиданно, учитывая что только одним этим лицом и этой фигурой можно доводить случайных прохожих до инфарктов. Второе — он не сам по себе, а из Волчьей Стаи. В представлении Флай название было тупее некуда, но, вспомнив о своем собственном имени, она решила не спорить. О Волчьей Стае Флай не знала примерно ничего, и это хорошо показывало, на каком же дне находился этот небольшой отряд наемников. И третье — теперь Флай отлично понимала, почему никогда ничего о них не слышала: они пришли в морг и теперь просто... сидят здесь.

Ждут.

В холле, среди десятков других ожидающих, с электронным номерком 152, тогда как на опознание тел едва-едва отправились посетители с номерами 101 и 102.

В холле крошится штукатурка, экран с отображением электронной очереди разбит и на него прилеплен скотчем планшет. Телеэкран — проекция на стену под самым потолком — зато работает прекрасно, и это явно «подарок» от «Синтезфуд», судя по тому, что обрамляет его яркая реклама протеиновых батончиков и готовых завтраков. А бюджетные динамики вот тоже не пашут — девушки с ресепшена каждый раз вслух объявляют номер очереди. Люди тихие, и это единственное, что более-менее радует. Даже ТВ они больше слушают, чем смотрят. Наверное, так выглядит современное чистилище.

Флай напряженно ждет неизбежного, и оно наступает: в репортаже показывают ее. Многие поднимают взгляд на звуках ее имени.

«На нашем сайте все еще ничья, и ставки по-прежнему принимаются. Что же заставило нашу трепетную фею стать настоящим ангелом разрушения?»

Кто-то разворачивает панель наладонника, чтобы найти новостной сайт и внести свою лепту в гражданское голосование, но никто не догадывается, что звезда теленовостей сидит прямо рядом с ними.

Тело Флай скрыто под плащом, практически таким же, который она недавно — и чертову вечность назад — отобрала у бомжа. Разве что этот чище и не воняет. Подарок доктора, чье имя она так и не удосужилась узнать. Он же пожертвовал Флай очки дополненной реальности, которые теперь стали ее глазами.

Ей нельзя видеть лица, теперь она знает это наверняка. Ей нельзя смотреть.

Мир теперь населен призраками — мутными пятнами, в которых с трудом можно различить человеческие фигуры. Флай хотела остановиться на том, чтобы просто затереть людям лица, но Полли пробормотал что-то про замыливание, которое «не работает». Получалось, программа в ее голове либо реагирует на сигнатуры, либо очень умело достраивает испорченное изображение, соотнося его с показателями из базы лиц. И последнее — ох, это очень плохо. Лицо — далеко не единственное, по чему можно найти человека. Параметры тела, движения и жесты, осанка, походка, голос... Если допустить, что данные в ее башке настолько подробны, то лучше бы и вправду отключить себе способность распознавать любую из этих черт.

Поэтому в призраках сейчас и не разобрать ничего, и наушники в ее ушах искажают голоса до неузнаваемости. Этот вариант, впрочем, тоже не устраивал Полли до конца, судя по тому, что всю дорогу сюда он держал руку то на ее предплечье, то на собственном пистолете.

Хорошо хоть окружение она все еще видит.

Мир цифровых теней — то еще удовольствие, но все же так можно жить. Флай прикидывает это отстраненно — вот он, выход, самый простой. Смотри на мир через экран, и никто больше не умрет от твоих рук. Прячься, беги из Аркадии, а потом сможешь даже начать жизнь заново. С чем-то странным в собственной башке, но