пор я не задумывался, насколько мало люди ведают о своём происхождении. Но, лгать не буду, даже среди эльфов единицы тех, кто достоверно знает историю появления наших народов в этом мире.

Я сжала кулаки с такой силой, что на ладонях налились кровью вмятины-полумесяцы. Поразило меня не то, что Кэлеан заговорил об абсолютно неизвестных мне вещах. Дикая магия внезапно ожила и заговорила со мной, если вообще можно назвать речью её способ общения. Будто в голове моей звучал шёпот сотен существ ни одно из которых не говорило на одном со мной языке. Я не могла разобрать того, что сила старалась донести до меня, но явственно чувствовала её ярость и печаль.

- Это связано с дикой магией? – прошептала я.

- Точно неизвестно, - жрец бросил на меня быстрый взгляд. – Возможно, в этот мир мы пришли по её велению. Если так, она несомненно пожалела об этом весьма скоро.

О дикой магии я знала не слишком много. Изначально вся волшебная сила в мире была неприручённой. Она не подчинялась законам и правилам, поэтому её было сложно понять и изучить. В то время никакого деления на школы магии и в помине не существовало. Не было элементальной, целительской и ментальной магии, магии крови и других известных теперь дисциплин и ответвлений.

Просто чистая и изменчивая сила.

Не знаю, как её использовали драконы, единственные существа, которые смогли с ней договориться. Должно быть, их взгляд на волшебство был по-настоящему отличен от нашего.

Привычная магия появилась по мере того, как люди и эльфы покоряли с помощью ритуалов дикую силу и преобразовывали её в удобные для себя инструменты. Если говорить грубо, маги пленяли волшбу, подавляли, и она становилась чем-то новым, более упорядоченным и понятным. Силой, которой наши народы могли бы управлять.

С одной стороны, я понимала людей и эльфов, стремящихся обрести могущество, которое помогло бы решить им их проблемы. С другой стороны, знала, что это кощунство пострашнее убийства.

Из дикой магии мог появиться новый вид волшебства просто потому, что она сама сродни чуду. Она способна дать жизнь из ничего и уничтожить незыблемое. Воздействовать на саму суть мироздания – пространство и время. То, что делали маги, уничтожало её почти до основания, оставляло лишь горстку её сути. Так и появлялась увечная, но удобная в использовании новая сила, которой уже не суждено стать свободной и почти разумной.

- Когда-то, - наконец, после долгого раздумья заговорил Кэлеан. – Людей и эльфов не существовало под здешним солнцем. Мы пришли из других миров. Разных, но, очевидно, довольно похожих, раз и мы, и люди имели столько общего во внешности и обычаях. Я не настолько стар, чтобы знать хоть одного эльфа, что застал бы переход сюда, но в правдивости хроник сомневаться не приходится. Сначала через портал прошли эльфы, затем через пару сотен лет или около того – люди. Мы не сразу узнали о их появлении, так как, как тебе должно быть известно, эльфийский народ раньше жил на архипелагах.

Да, эта часть истории была известна и людям. Остроухие, может, и остались бы жить в море, но пробудившиеся огненные горы, каких в тех широтах было несколько, вынудили их покинуть обжитые земли. Тут-то и начались трения между тремя народами.

Кэлеан рассказал мне, что до появления эльфов люди вполне мирно жили бок о бок с драконами. Но нелюди ещё на архипелагах сумели добыть и покорить неприручённую магию океана и огненных гор. Драконам это пришлось не по нраву – дикая сила лежала в основе их сути, и с уменьшением её количества вокруг они слабели.

Люди же взревновали к силе прочих рас и то ли выкрали у эльфов секрет покорения магии, то ли драконы сами по неосторожности выдали им тайну. Что интересно ящеры до поры до времени не подозревали, что их друзья-люди в конфликте с эльфами заняли вовсе не их сторону…

Мне стало гадко, и это чувство виды принадлежало вовсе не Кэлеану.  Выходило, что эльфы и люди просто растерзали мир, в который пришли. Перекроили его под себя и законным его хозяевам сначала просто не осталось в нём места. А затем… эльфы покорили магию, жившую внутри драконов. И те в прямом смысле стали лишь сухой древесиной для огня остроухих.

Правда не все.

Мои глаза впились в стену, за которой я не смогла бы увидеть Эдринского леса, даже, если бы её вдруг не стало. Но она там был. Где-то далеко, там, где осталась часть магии, уцелевшей после уничтожения драконов.

Глава 19

Не знаю, сколько мы просидели в тишине, погружённые в свои мысли. Хотя нас терзали схожие чувства, отчего-то мне было на удивление спокойно.

Сколь безрассудно это ни было, но я прониклась к Кэлеану симпатией. И волшебство тут точно было ни при чём. Лишённые ласки дети тянутся к тем, кто готов дать им внимание и заботу. Горько, что первым от кого я получила отеческое участие, стал вчерашний враг, эльф.

- Простите меня, - мягкий голос жреца прервал мои размышления. – Вы ведь искали встречи не за тем, чтобы развлекать меня разговорами о драконах. Могу поспорить, вас смутило не только внезапное исчезновение страха перед Альвэйром.

Я ступила на зыбкую почву, но идти на попятный, не выяснив правды, слишком малодушно.

- Могу поклясться, что иногда… знаю, что чувствует мой супруг. Хотя он ни словом, ни делом не выдаёт своего настроения.

Мне не хватало слов, чтобы описать восприятие молчаливого изваяния, которое по странному капризу судьбы, рождено эльфом. Я не могла описать то острое зудящее чувство, что зародилось во мне. Понять, отчего каждая наша встреча будто равнялась куда более значительному времени, проведённому вместе.

Эльф вскинул на меня светло серые глаза цвета зимнего неба. Странно, но, заглядывая в них, я не чувствовала холода. Лишь тепло и тихую радость.

- Вот как. Я не смел надеяться на это.

Кэлеан поднялся и в волнении стал мерить комнату торопливыми шагами. Чтобы эльф, тем более столь древний, даже не пытался сохранить самообладание? Должно было случиться что-то действительно поразительное.

- Даже в браке меж нами подобная связь возникает не всегда. Обычно она проявляется через века супружества, если муж и жена стремятся друг к другу и открывают свои сердца.

Едва заметная улыбка тронула уголки бледных губ, однако в ней я не различила и капли радости.

- Мы сдержаны по своей природе и привыкли считать,