– Потанцуем? – Женя подсел к девушке, которая одиноко примостилась на краешке дивана.

Он пришел в гости один, потому что был в ссоре со своей нерасписанной женой Полиной. Но гостей как раз было четное количество. Четыре на четыре, так что все хорошо.

Девушка едва повернула голову и поглядела на него холодно и недовольно. Потом даже не покачала головой, а одними глазами, чуть прикрыв их и отведя взгляд, дала отрицательный ответ.

Он вздохнул, встал, прошел через танцующую компанию на кухню. Обернулся. Девушка все так же каменно сидела, положив руки на колени и глядя прямо перед собой. Ее лицо было похоже на скорбную театральную маску: кончики губ книзу, между бровями вертикальные морщинки.

Он знал, кто она. Ее звали Кира, она была с соседней кафедры. Один раз они, кажется, пили кофе за одним столиком в буфете. Кажется, даже поговорили. Расписание, отчеты, все такое. Она тогда показалась ему красивой. Она и сейчас была ничего себе, если бы не тоскливо-надменное выражение лица. Ну и ладно. Наплевать. Надо выпить, а потом поехать домой, с женой мириться, раз тут не обломилось. В кухне должна быть кошелка с вином, которую он лично принес.

В кухне он наткнулся на Юру Грунского, хозяина квартиры.

– О, – сказал Грунский. – Вот и ты. Это класс. Слушай меня. Ты можешь с этой дурой что-нибудь сделать?

– Что?

– Да что хочешь. Чтоб она не сидела с кислой рожей. Она меня раздражает! Пусть танцует, пьет, хохмит. Или пускай валит.

– Блин. А зачем ты ее пригласил?

– Мудак был. Она сама напросилась. Мы стоим с Котей, договариваемся. А она вдруг: «Позовите меня тоже». Так внезапно. Кто она мне, всем нам? Даже странно. Рожа такая грустная. Я сказал: «Ну, приходи». Минутная слабость, типа.

– Ну и?

– Вытури ее, а? Выгони к херам! Или развесели. Сделай что-нибудь! Не могу!

– А почему именно я? – обиделся Женя.

– А потому что ты все равно один пришел! – тихо засмеялся Грунский. – Она тоже одна. Я с Ларкой, Костик с Балясиной, Куня с Аликом, так что она твоя! Вперед, не плача!

Ткнул его в плечо и убежал.

Хорошо.

– Кира, – сказал Женя, снова усевшись рядом с ней. – Что ты скисла? Давай веселиться. Мы будем петь и смеяться, как дети! Попробуем потанцевать. Не умеешь? Не беда! Пойдем на кухню, винца попьем. Или в ванную, а?

– Зачем в ванную? – она на полном серьезе нахмурилась.

– Поплаваем немножко.

– Отстань, – буркнула она. – Глупо шутишь!

– Хорошо. Тогда серьезно. Кира, у тебя что-то случилось? Что ты как на похоронах любимой тети?

– Чего тебе надо?

– Веселись, – повторил он. – Пей, пой, прыгай. Можешь, хочешь, будешь? Тогда вперед. Полминуты на перевстряску. Или уматывай. Я серьезно говорю. Я тебя провожу. На такси до дома. Решай.

– Спасибо, – мрачно сказала она и встала с дивана.

– Юра! – крикнул Женя хозяину. – Мы с Кирой пойдем прогуляемся.

Они стояли на остановке троллейбуса.

– Может, сама доедешь? – спросил Женя.

– Ты обещал, – сказала она.

– Ладно.

Она жила далеко и неудобно.

Попросила довести ее до квартиры. Женя оставил такси ждать.

* * *

Дверь в квартиру была открыта. Кира приложила палец к губам и на цыпочках вошла в дверь. Женя пошел за ней следом. Там была нищая и захламленная комната: коробки, сломанное кресло, сдохшие цветы на окнах. Диван, покрытый дырявым пледом. Из другой двери вышел жирный мужик лет сорока-пятидесяти, в пижаме. Под мышкой у него, свисая с полусогнутой руки, торчал сонный годовалый ребенок, пялил голубые глазенки.

– Ну? – заорал мужик. – Нагулялась-натаскалась? Нашлюхалась-натрахалась? Кому морду бить? Тебе? Или хахалю твоему? – он повернулся к Жене.

– Не бойся, – сказала Кира. – Он только орет, а драться не умеет и не любит. Он сам боится в морду получить.

– Чтоб ты сдохла! – заорал мужик. – Мальчик три раза обосрался!

– Сам ты обосрался, – мрачно сказала Кира.

– Сука! – закричал мужик и попытался ударить Киру ребенком по голове.

Она увернулась. Он закрутил ребенка у себя над головой, как городошную биту. Женя выхватил у него ребенка, прикрыл рукой. Ребенок даже не заплакал.

– Тебе лучше отсюда уехать, – сказал он Кире.

– Сейчас, – сказала она. – Я только соберусь.

Она собралась очень быстро, как в кино или во сне. Полминуты пометалась по квартире, вжик-вжик – и уже стояла с двумя сумками и рюкзаком за плечами.

Спустились вниз, сели в такси. Таксист спросил адрес. Кира вопросительно посмотрела на Женю.

– То есть в смысле? – он не понял.

– Ну ты же сказал, что ты меня увозишь, – сказала она.

– Э, нет! – возразил он, пересаживая ребенка ей на колени. – Я просто посоветовал тебе уехать. А остальное ты сама. Говори куда.

– А мне некуда, – сказала она.

– Куда едем? – снова спросил таксист.

Женя назвал адрес. Это была его собственная квартира. Досталась от бабушки. Он там жил с Полиной, своей нерасписанной женой.

– Это у тебя папа или муж? – спросил Женя про того мужика. – Дядя или отчим?

– Неважно! – сказала Кира.

Ну, неважно так неважно.

* * *

– Красота! – сказала Полина, когда они с сумками и с ребенком ввалились в квартиру. – А мне, значит, выметаться? Предупредил бы хоть!

– Ты что! Ты что! – Женя покраснел и стал ее хватать за руки, пытаясь погладить и приласкаться. – Это Кира с соседней кафедры, у нее семейные угрозы, она буквально ненадолго. Вы ведь ненадолго?

Полина выдернула руки и тоже посмотрела на Киру.

– Посмотрим, – сказала Кира и как будто пригрозила: – А если вам неудобно, то я могу уйти прямо сейчас!

И повернулась к Жене и Полине своим трагически каменным лицом.

– Ну, разбирайтесь сами, – сказала Полина, быстренько переоделась, накрасилась и ушла, дверным замком щелкнула, даже не попрощалась.

– Располагайся пока, – сказал Женя. – Вот тут свободная комната, бывшая дедушкина. А я пойду проветрюсь.

Вышел из квартиры и вспомнил, что у Юры Грунского все еще гульба идет, наверное. Правда, для него пары нет, ну и неважно. Выпить можно будет. Тем более что он целую кошелку вина принес, имеет право.

На метро доехал буквально за полчаса.

Боялся, что они уже по комнатам расползлись. Но нет, музыка-танцы, дым коромыслом, привет-привет и все такое.