В свете поздних серых сумерек Блейн бросил взгляд на залитый водой, сверкающий причал, на мокрых, поникших под дождем мулов, волнение в гавани и на круто обрубленные пенящиеся волны вне ее, где прилив боролся с атлантическими валами. Он ничего не ответил, но принял руку Джека и, покачиваясь, с полузакрытыми глазами взошел по сходням на тендер.

Стивен рассчитался с кучером и его вооруженным карабином помощником, заплатил грумам и отдал им лошадей, после чего тоже пересек сходни. Багаж уже давно погрузила цепочка матросов, так что как только Стивен поднялся на борт, они отшвартовались, подняли кливер и направились в открытое море.

Двухсоттонный четырнадцатипушечный «Нимбл» — один из самых больших тендеров Королевского флота. Для тех, кто привык к доггерам, баржам, галиотам и шмакам [11], он казался настоящим исполином, особенно когда поднимал брамсели и даже бом-брамсели на единственной высокой мачте. Но всем остальным, особенно после ранговых кораблей, казалось, будто его спроектировали для гномов. Даже не очень-то крупный Мэтьюрин вынужден был сгибаться, пригнув голову, в кормовой каюте. И как часто бывало на флоте, командовал «Нимблом» один из самых высоких офицеров в списках. Убедившись, что тендер отошел от берега, он вернулся в каюту и застыл там — розовощекий, улыбающийся, энергичный молодой человек в мундире лейтенанта.

— Очень рад вас видеть, господа, — повторил он. — Могу ли я предложить вам легкие закуски перед ужином? Сэндвичи, например, и бокал «сийери»?

— Великолепная идея, — отозвались гости. 

Очевидно, сэндвичи уже нарезали, а вино опустили в сетке за борт охладиться.

— Где сэр Джозеф? — поинтересовался капитан «Нимбла».

— Сразу же лег спать, — сообщил Джек. — По его словам, профилактика лучше лечения.

— Надеюсь, это поможет, уверен. Шлюпочный старшина лорда Нельсона рассказывал мне, что первые несколько дней в море адмирал жестоко страдал, если перед этим побыл на суше. Стаббс, — сказал он в полупортик, — сыграй побудку сэндвичам и вину.

— Пузырьки — это хорошо и прекрасно, — заключил Джек, разглядывая бокал на свет, — но, если речь идет о вкусе, букете и качестве, налейте мне лучше хорошего «сийери». Прекрасное вино, сэр. Увы, я вдруг понял, что не уловил вашего имени.

— Фиттон, сэр, Майкл Фиттон, — ответил молодой человек со смущенным, выжидательным видом.

— Не сын ли Джона Фиттона? — уточнил Джек.

— Да, сэр. Он часто о вас рассказывал, и я как-то в детстве видел вас у нас дома.

— Мы вместе служили на трех кораблях, — вспомнил Джек, пожимая руку Фиттона, — «Изис», «Резолюшн» и, конечно, «Колосс».

С этими словами он опустил взгляд — Джон Фиттон погиб во время битвы при мысе Сент-Винсент на батарейной палубе «Колосса», меньше чем в трех футах от Джека.

Одновременно сэр Джозеф, чья каморка выходила в кормовую каюту, задыхающимся голосом позвал своего слугу. Когда беготня туда-сюда закончилась, Стивен поинтересовался, осматриваясь:

— Так значит, это тендер. Что ж, я крайне рад его увидеть. Расскажите, пожалуйста, почему его так называют?

В другое время Джек бы ответил, что Стивен видел тендеры десятками и сотнями в территориальных водах и очень часто — в других местах, а их оснастку ему объясняли так тщательно, чтобы он не смог спутать тендер со шлюпом. Но сейчас он терпеливо пояснил:

— Ну, потому что они обслуживают эскадры [12], знаешь ли. Хотя в умелых руках, — он улыбнулся молодому Фиттону, — это самые быстрые корабли флота.

— Хотите его осмотреть, доктор, когда дождь немного ослабнет? — спросил Фиттон. — «Нимбл» примечательно большой и элегантный для тендера, почти семьдесят футов длиной. Хотя некоторые жалуются, что под палубой низковато, зато он гораздо шире, чем можно подумать — почти двадцать четыре фута. Двадцать четыре фута, сэр, уверяю вас.

После ужина Джек и капитан «Нимбла» погрузились в подробное обсуждение, как лучше управлять тендерами с прямым и косым парусным вооружением, как выжать из них максимально возможное. Иногда они, конечно, вспоминали, что Стивен тоже присутствует, и пытались сделать тему понятной для него, но он скоро отправился в койку. На деле, доктор довольно сильно устал (и не без причины), но, прежде чем заснуть, некоторое время размышлял о дневниках, о ведении дневников. «Нимбл» так кидало килевой качкой, что пришел Киллик и завязал его в койке на семь оборотов, дабы доктора не выбросило или не стукнуло о подволок. Но даже без подобных ограничений невозможно было бы сделать одну из привычных записей в дневнике. Зашифрованную из-за сильно развитого чувства приватности и осмотрительную из-за связей с разведкой.

«Сегодня я бы описал лишь погоду, найденный во время остановки для ремонта гужа морозник вонючий и изысканно выраженную благодарность совершенно необразованных людей, которым мы отдали лошадей. Когда я впервые встретил Джека, мне следовало быть гораздо более многословным. Или нет? Дух мой пал низко в то время, после очевидного и неизбежного провала восстания, бесславного судилища над столь многими людьми и, конечно, потери Моны, не говоря уж о невыносимых бедствиях во Франции и разрушения наших щедрых и жизнерадостных юношеских надежд.

Боже, как человек может измениться! Помнится, я заверял Джеймса Диллона, упокой Господь его душу, что больше не чувствую лояльности ни к какому государству или к группе людей, только к близким друзьям, и доктор Джонсон прав, утверждая, что индивиду нет дела до формы правления; что я пальцем не пошевелю ради тысячи лет независимости. И вот я несусь по бурному морю в попытке, пусть и слабой, добиться и того, и другого, если поражение Бонапарта считать за первое, а эмансипацию католиков и роспуск союза — за другое. В «Грейпс» надо бы посмотреть дневник того года — что я точно сказал? Но вспомню ли я шифр?»

— Сегодня, доктор, если дождь прекратится, вы увидите «Нимбл» во всей красе, — сказал за завтраком Майкл Фиттон, — он идет почти в фордевинд под марселем и прямым гротом с одним рифом. Последний замер показал одиннадцать узлов и большую часть сажени.

— Именно, — подтвердил Джек, — и заодно — великое преимущество выдвижного бушприта. При такой килевой качке, — стол наклонился вперед на двадцать пять градусов, их руки автоматически ухватили тосты, — бушприт не вонзается в море, не ломается и не мешает ходу корабля.

— Ради всего святого, но как этого можно достичь?

— Поскольку бушприт тендера горизонтальный и не имеет наклона, его можно задвинуть на палубу, — доброжелательно объяснили моряки и пообещали немедленно это показать.