«После обеда мне станет получше», — сказал он себе, когда экипаж свернул со Стрэнда в район Савоя и остановился у «Грейпс», их привычной гостиницы.

Миссис Броуд сердечно их приветствовала. Киллик, прибывший вчера ночным дилижансом, предупредил её, и она приготовила для гостей ужин, который умиротворил бы любого разумного человека. Однако сейчас Джек Обри таковым не являлся. Его мысли сосредоточились на неприемлемых условиях или даже на возможности полного провала, поэтому он ел механически, не получая ни малейшего удовольствия.

— Думается мне, что капитану бросили вызов и он отправляется на встречу с каким-нибудь джентльменом в Гайд-Парке, — поделилась миссис Броуд с Люси (дуэль Каслри с Каннингом и некоторые другие, чуть менее примечательные стычки все еще занимали умы публики). — Он даже до пудинга не дотронулся.

— Ох, тётушка Броуд, какие вы ужасные вещи говорите, — воскликнула Люси. — Но в самом деле, я никогда не видела такого мрачного человека.

И все же одновременно с тем, как часы в Сент-Джеймсе пробили полшестого, в дверь на Арлингтон-стрит постучал не столь мрачный человек. Начался бой, ожидание закончилось, Джек наконец-то оказался на вражеской палубе. Он отдал слуге визитную карточку, сообщив:

— У меня назначена встреча с его сиятельством.

— О да, сэр, сюда, пожалуйста.

Слуга провел его в маленькую комнату, выходящую прямо в прихожую.

— Капитан Обри, — поднялся из-за стола лорд Мелвилл и протянул руку, — позвольте мне первым вас поздравить. Наконец-то мы разобрались в этом уродливом деле. Понадобилось гораздо больше времени, чем мне хотелось бы, и гораздо больше, чем хотелось бы вам, но всё решено. Присядьте и почитайте. Это гранки «Газетт», ушедшей в печать.

С застывшим и суровым выражением лица Джек посмотрел на листок. Строки в рамке сообщали: «15 мая капитан Джон Обри, королевский флот, восстановлен в списках флота с прежним званием и старшинством и назначен на «Диану», тридцать два орудия».

— Глубоко ценю вашу доброту, милорд.

— А вот и назначение на «Диану», — продолжил Мелвилл. — Приказы будут готовы через день-два, но суть дела вы уже знаете от сэра Джозефа. Я так рад... мы так рады, что вы предпримете эту миссию вместе с доктором Мэтьюрином. Никого более квалифицированного во всех отношениях мы не найдем. В идеале, без сомнения, вы привезете обратно этих злодеев Ледварда и Рэя, но мистер Фокс, наш посланник и человек огромного опыта в восточных делах, рассказал мне, что, возможно, этого не удастся проделать без вреда для наших будущих отношений с султанатом. То же самое, и об этом говорю с глубочайшим сожалением, касается и их фрегата, — он заглянул в папку на столе, — «Корне». Но все же я искренне надеюсь, что наша миссия задержит и собьет их с толку, приведя к полной дискредитации. В идеале, вы бы выбрали своих офицеров и мичманов, но, как вы знаете, время крайне сильно поджимает. Если вы не поймаете хвост зюйд-вестового муссона, то мистер Фокс по прибытии может обнаружить французов с подписанным договором. Если у вас под рукой есть друзья или последователи — хорошо и прекрасно. Но это вы обсудите с адмиралом Саттерли. Я назначил встречу на завтра в девять утра в Адмиралтействе, если это удобно.

— Совершенно удобно, милорд, — ответил Джек, пришедший в себя во время размеренной речи Мелвилла. 

Он полностью осознавал серьезное (счастье — слишком легковесное слово) чувство, наполнявшее его сердце. Но даже сейчас он заметил, что мнёт приказ о назначении, сжимая его с чудовищной силой и портя складки. Джек тайком его разгладил и убрал в карман.

— Что до матросов, адмирал Мартин, я уверен, сделает для вас все возможное, и потому что это приказали лорды Адмиралтейства, и потому что вы и миссис Обри ему очень нравитесь. Но опять-таки, вам известны стоящие перед ним трудности. И наконец, о мистере Фоксе. Была у меня мысль устроить обед, но сэр Джозеф счел, что лучше и не столь официально, если вы, он и Мэтьюрин пригласите Фокса в «Блейкс», в отдельный кабинет в «Блейкс». — Джек кивнул. — Раз уж заговорили об этом, — продолжил Мелвилл, глядя на часы, — я надеюсь, вы отведаете с нами баранины сегодня вечером? Придет Хинидж, представляю себе, как он расстроится, если вас упустит.

Джек заверил, что будет счастлив, и Мелвилл продолжил:

— Вот и все, как я думаю, о чем мне нужно сказать как Первому лорду. С чисто служебными аспектами разберутся адмиралы. Но как простой смертный хочу сообщить, что мой кузен Уильям Дандас в среду вносит частный законопроект по поводу осушения части берега. В Палате общин вряд ли будет много народу, может, даже не наберется кворум. Так что, если вы заглянете и одобрите его предложение, хотя это и уменьшит ваше водное царство почти на две квадратных мили — что ж, мы будем очень благодарны.

О результатах беседы стоило спрашивать лишь человеку гораздо более тупому, нежели Мэтьюрин — Джек взлетел по лестнице с бумагами в руках.

— Он преподнес всё настолько превосходно, насколько возможно, — рассказал Джек. — Не мямлил, не словоблудил, не обвинял почем зря, никакого богом проклятого морализаторства. Просто пожал руку, сказал: «Капитан Обри, позвольте мне первым поздравить вас» и показал вот это.

Потом, снова хохотнув над «Газетт», Обри заметил, что она заставит беднягу Олдхэма, пост-капитана, следующего в списке по старшинству, завтра выглядеть дураком, и кратко поведал Стивену о разговоре и последующем обеде («с учетом всего, прошел примечательно неплохо, но на радостях я, кажется, мог и гиппопотама съесть») и о трогательном поведении Хиниджа Дандаса:

— Он, кстати, передает наилучшие пожелания и заглянет завтра, если у тебя найдется свободная минута, пока он в городе. Господи, как же я доволен всем этим, и как будет довольна Софи. Нужно послать срочное письмо. Но, — продолжил он после нерешительной паузы, — лучше бы Мелвилл не просил меня голосовать, не сейчас.

— Профессиональная деформация, подозреваю. Политика и деликатность редко сочетаются, — ответил Стивен, снова разглядывая приказ о назначении. — Но знаешь, что я тебе скажу, дружище? Дата просто-таки пророческая. В тот же день, пятнадцатого мая, в субботу, если я не ошибаюсь, но, в любом случае, за сорок дней до Потопа, внучка Ноя Кесар прибыла в Ирландию с пятьюдесятью девами и тремя мужчинами. Высадились они, по-моему, в Дан-на-Мбарке, в графстве Корк. Она первой ступила на ирландский берег. А похоронена в Карн-Кесэре в Конноте — частенько сиживал там, наблюдая за зайцами-беляками.

— Ты меня изумляешь, Стивен. Я поражен. Так что, ирландцы на самом деле евреи?

— Вовсе нет. Отцом Кесар был грек. Да и в любом случае, они все захлебнулись в водах Потопа. Партолон пришел еще почти через три сотни лет.

Джек размышлял некоторое время, периодически поглядывая на лицо Стивена, а потом сменил тему.

— Но я бесконечно треплюсь о своих делах и даже не спросил, как ты провел день. Боюсь, что не очень-то приятно?

— Теперь уже получше, благодаря тебе. Такие новости могут исправить что угодно. Но признаюсь, я был выбит из колеи. По правде говоря, почти впал в ярость. Я посетил свой банк и обнаружил, что эти собаки не выполнили почти ничего ни из оставленных указаний, ни тех, что присылал из Лиссабона. Даже некоторые мелкие ренты до сих пор не выплачены из-за пустяковых формальностей в моих распоряжениях. Кроме того, я хотел отправить значительную сумму в золоте назад в Портсмут, пока мы на борту, а мне ответили, что золото чрезвычайно сложно собрать, и, если меня не устраивают бумажные деньги, они, конечно, сделают всё возможное, но я должен выплатить им надбавку. Я указал, что изначально вложил в их банк гораздо большую сумму в золоте, и абсурдно заставлять меня платить за мой же собственный металл. В итоге мне удалось донести до них свою точку зрения, правда, не без помощи некоторых довольно образных выражений вроде «моржовый хрен» и «чёртов придурок».