В дальнейшем в ходе сражения на Курской дуге войскам Степного фронта предстояло освобождать Харьков, который расценивался Гитлером как «восточные ворота» Украины. Белгородско-Харьковский плацдарм имел важное стратегическое значение. Гитлер требовал от своих генералов удержать город любой ценой.

Взятие Харькова, второй столицы Украины, – особое событие в военной биографии отца. Наши войска пытались освободить Харьков от немцев дважды. Первое наступление провели войска Юго-Западного и Южного фронтов в мае 1942 года, но из-за существенного общего превосходства противника и недостаточной подготовленности операции она закончилась крупной неудачей. 15 феврале 1943 года в ходе наступления Воронежского фронта немцы были выбиты из Харькова, и все же их мощный контрудар наши войска отразить не смогли. 15 марта враг снова занял город.

Под Харьковом в августе 1943 года войскам Степного фронта противостоял генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн. Конев начал тщательно готовить операцию: выезжал на КП командармов, изучал подступы к городу. В поездках его сопровождали ведущие специалисты разных родов войск. Объезжая войска, командующий фронтом изучал, откуда вести штурм города, выбирал направление главного удара. Суть операции состояла в том, чтобы разбить врага в открытом поле, не допустив жертв и разрушений, неизбежных при боях в городе. Основываясь на своем богатом опыте, Конев был убежден, что немцы сами уйдут из Харькова, как только возникнет угроза окружения. Он приказывает войскам охватить город, оставив для выхода лишь одну шоссейную и одну железную дороги. Опасаясь «котла», немецкие войска стали спешно покидать город. Чтобы предотвратить разрушение Харькова (многие дома и улицы были заминированы) и не дать Манштейну вывести свои войска из-под удара, 22 августа командующий отдал приказ на ночной штурм.

К 12 часам 23 августа Харьков был очищен от фашистов, на знаменитом здании Госпрома воины Степного фронта водрузили знамя Победы.

О взятии Харькова отец хотел доложить Сталину незамедлительно, понимая значимость этого сражения как заключительного этапа Курской битвы. Помощник Сталина Поскребышев не хотел беспокоить Верховного, тогда отец позвонил напрямую. Сталин, выслушав доклад, заметил: «Поздравляю! Салютовать будем по первому разряду».

Украина ликовала. 30 августа 1943 года воины фронта и жители освобожденного города собрались у памятника Тарасу Шевченко. На митинге присутствовали маршал Жуков как представитель Ставки, местные власти. Потом состоялся обед, во время которого знаменитый тенор Большого театра Иван Козловский пел русские и украинские песни, пел в тот вечер особенно задушевно, и все присутствовавшие были растроганы. Выступала также звезда балета Большого театра Ольга Лепешинская.

С тех пор у отца сложились дружеские отношения с этими артистами.

За успехи под Харьковом отец получил звание генерала армии и высокую награду – Орден Суворова I степени.

Эрих фон Манштейн, чьи войска противостояли отцу под Харьковом, оставил воспоминания, где, в частности, отметил, что «командование Степного фронта противника было, вероятно, наиболее энергично».

Одной из самых сложных, но очень эффективных операций отца была Корсунь-Шевченковская. Именно за эту битву в феврале 1944 года, названную «вторым Сталинградом», ему было присвоено звание Маршала Советского Союза. По мнению историков, эта операция убедительно доказала, что наша армия овладела высшей формой оперативного искусства – искусством окружать и уничтожать противника.

Немецкое командование стремилось во что бы то ни стало удержать так называемый Корсунь-Шевченковский выступ (в среднем течении Днепра, на стыке 1-го и 2-го Украинских фронтов). Немцы собирались использовать этот выступ в качестве плацдарма для наступления, чтобы восстановить оборону вермахта по Днепру.

Эту задачу должна была выполнить группа армий «Юг» под командованием фельдмаршала Эриха фон Манштейна. Немцы надеялись, что с началом весенней распутицы наши войска не смогут наступать в прежних темпах, они старались создать в районе Корсунь-Шевченковского устойчивую оборону.

Чтобы не дать противнику возможности укрепить оборонительные позиции, необходимо было как можно быстрее начать ликвидацию выступа, это и стало первоочередной задачей 1-го и 2-го Украинских фронтов.

Погодные условия для подготовки операции были неблагоприятными, застревали в грязи даже танки.

В соответствии с планом, одобренным Ставкой, 2-й Украинский фронт под командованием Конева нанес удар 24 января 1944 года. В созданную стрелковыми войсками брешь устремилась танковая армия 2-го Украинского фронта. Навстречу ей (к Звенигородке) была введена в прорыв танковая армия 1-го Украинского. Немцы контратаковали, пытаясь ликвидировать танковые прорывы, но тщетно: 28 января ударные группировки двух фронтов соединились в районе Звенигородки, взяв в кольцо около 80 тысяч человек.

Манштейн, потерпевший в свое время фиаско в попытках вызволить из Сталинградского котла свои армии, действовал энергично, стремясь восстановить свой авторитет. Он отправил радиограмму генералу Вильгельму Штеммерману, возглавившему окруженную группировку, о том, что прорвется к нему силами танкового корпуса. Командир этого корпуса также радировал Штеммерману: «Во что бы то ни стало держитесь. Мы придем, несмотря ни на что». Обещание поддержать окруженную группировку дал командующий 1-й танковой армией немцев: «Я вас выручу. Хубе». Да и сам Гитлер послал радиограмму: «Можете положиться на меня как на каменную стену. Вы будете освобождены из котла, а пока держитесь до последнего патрона». Поверив обещаниям, окруженные немецкие войска продолжали упорно сражаться, предпринимали атаки с целью вырваться из окружения. 11 февраля немецкие армии нанесли самый мощный удар на внешнем фронте окружения. Одновременно навстречу им пошла на прорыв окруженная группировка.

Расстояние между частями Штеммермана и войсками Манштейна, наступающими на внешнем фронте, сократилось до 12 километров. Это был самый кризисный момент всей операции, вспоминал отец.

Несмотря на то, что переступать разграничительную линию между фронтами в ходе действий не принято, Конев самостоятельно решил помочь соседнему фронту и выдвинул в район образовавшегося прорыва части танковой армии и кавалерийского корпуса, чтобы обеспечить стык и задержать противника в котле.

События в районе Корсунь-Шевченковского встревожили не только фронтовое командование, но и Ставку.

12 февраля днем в штабе фронта раздался звонок по ВЧ. Отец очень внимательно, не перебивая, слушал говорившего на противоположном конце провода. Всем, кто был в комнате, было понятно – это Верховный.

Вот как об этом эпизоде рассказывал отец в своих воспоминаниях:

«Сталин, рассерженный, сказал, что вот мы огласили на весь мир, что в районе Корсунь-Шевченковского окружили крупную группировку противника, а в Ставке есть данные, что окруженная группировка прорвала фронт 27-й армии и уходит к своим: “Что вы знаете об обстановке на фронте у соседа?”. По интонации его голоса, резкости, с которой он разговаривал, я понял, что Верховный Главнокомандующий встревожен, и, как видно, причина этого – чей-то не совсем точный доклад.