нас есть широкая сеть информаторов, можем закинуть описание — задумался комиссар. И тут в его глазах появилась искра понимания:

— Секундочку. А какое отношение это Уолтон имеет к Сэму Уолтону:

Я замялся, потом понял, что шила в мешке не утаить:

— Это его сын.

Тут то Мерфи и накрыло. Он подскочил в кресле, забегал по кабинету. Потом поднял трубку телефона, потребовал соединить с каким-то Грином. «Зеленый» ответил ему довольно быстро, началось специфический полицейский разговор, итогом которого стало поручения напрячь всю агентуру. Негласный поиск Джимми начался.

— Наркоманские притоны проверьте — посоветовал я и тут же поднял руки, защищаясь от гневного взгляда комиссара — Сам не знал, что он употребляет. Нашли шприцы после того, как он уже сбежал.

Мерфи выдал Грину новую порцию заданий, а мне досталась порция упреков воспитательного характера. Мол, не надо было ввязываться в эту историю, а если ввязался, то сам следи за сынком миллионера — за такого спросят.

— Очень надеюсь, что эта история останется между нами — вздохнул я, не очень на это надеясь

— Если не будет криминала — твердо произнес Мерфи — Тогда я буду вынужден сообщить семье. Кстати, надо бы у них аккуратно выяснить — не объявлялся ли Джимми дома.

— Мне бы сразу Уолтон-старший позвонил — я показал трубку военного радиотелефона, что хранилась у меня в рюкзаке — Впрочем, я наведу справки.

На этом наш разговор и закончился. Мы пожали друг другу руки, я спустился вниз к нашему бронированному джипу. Рядом с которым уже была припаркована машина Родригесс. Сама Латиночка о чем-то говорила с Ильясовыми. Точнее пыталась, так как оба плохо понимали ее беглую речь.

— Где ты ходишь⁈ — увидев меня, вспыхнула Синтия №1 — Разве тебе не говорили, что все контакты с американскими полицейскими только через меня?!?

Глава 10

Главный принцип общения с женщинами в истерике — игнорирование. Я даже не стал ничего объяснять Синтии, просто махнул рукой Ильясовым, обогнул женщину и проследовал к нашей бронированной машине. Сам сел за руль, врубил сигналку, которая заглушила гневный голос Родригес, вырулил на улицу. Сразу пара машин послушное уступила нам дорогу и я погнал обратно к базе.

Даже не удивился, когда увидел, что агент «села нам на хвост». Смысла в сирене уже не было, вырубил ее. Взамен включил радио. Сначала шли новости о войне во Вьетнаме и почти сразу я уперся в хвост антивоенной демонстрации, что шла по улице. Свернул в переулки, выбрался на другой маршрут, поспокойнее. Пошли новости про предвыборную кампанию, какой кандидат что сказал, кто что кому ответил. В США политическое шоу набирало обороты, клоуны во всю веселились на сцене.

После политики, в эфире появился музыкальный эксперт. Началось обсуждение группы Дип Перпл, которой критики пророчили успех Битлов. Радиостанция поставила песню Hush, которая мне совсем не зашла — хард-рок был совсем не хардовым, а с каким-то блюзом вперемешку. А вот Ильясовым очень даже понравилось. Поэтому переключать станцию не стал — дослушали до конца. А там уже и ворота базы показались.

Я зашел в штаб, поприветствовал Синтию №2. Пообещал компенсировать несостоявшиеся покатушки уроком езды на серфе — нью-йоркский магазин с нужным оборудованием я уже обнаружил и планировал плотно там закупиться. Благо серфинг и виндсерфинг — соседние виды спорта, если научился стоять на доске с парусом — это сильно помогает освоить доску без.

Пока болтал с О’Тул, поглядывал в окно. И да, Синтия №1 заехала на базу и уже парковалась возле штаба. Упорная.

— Тебе тут конверт курьер привез — рыжая передала мне пакет, запечатанный сургучом

Я вскрыл его. Там был длинный, со сложной головкой ключ с биркой. На ней был написан номер 35 и адрес — банк Чейз Манхэттен, Парк Авеню, 270. Да это тот же самый банк, где я открыл счет. И там есть депозитарий с ячейками — я точно видел вход с огромной круглой стальной дверью. Стало быть вот куда Уолтон определил деньги… Что ж. Очень удобно. И опасно.

— Ты частоты авиационного управления выяснила? — спросил я секретаршу, закрывая окно и убирая ключ в карман.

— Да, вот, я тебе выписала — О’Тул дала мне листок с цифрами, я быстро, с заднего входа направился к вертолету. Ну не пойдет же следом Синтия №1!

Пошла. И почти догнала меня. Я успел только сесть в место пилота, завести двигатели.

— … теперь не сбежишь! — Родригес вцепилась в ручку двери. А я надел наушники — ведь винты уже раскрутились, полетела пыль. Погодка отличная, видимость — миллион на миллион. Сейчас облетаем вертолет. Я настроил рацию, связался с диспетчерской службой. Предупредил, что в районе Сэнди-Хук совершу тестовый полет.

— Ты почему меня игнорируешь?!? — Синтии все-таки удалось справится с ручкой, она распахнула дверь, стащила с меня наушники. Винт вертолета окончательно разметал ее сложную прическу а-ля «Хала». Она же в народе «улей». Обычно такие прически любили всякие жены высокопоставленных советских чиновников. Надо же, мода оказывается пришла из-за океана…

— Я не тебя игнорирую, а все ваше дерьмовое бюро!

— Почему дерьмовое? — растерялась Родригес

— Мы это уже обсуждали — буркнул я, натягивая обратно наушники — Хочешь со мной полетать и обсудить все? Садись рядом.

Синтия заколебалась. Мотор уже прогрелся, я пристегнулся, подвигал ручкой управления, все работало отлично. Родригес залезла на соседнее сидение, надела наушники. Тоже пристегнулась. Началось опять женское бла-бла-бла. Но я знал способ, как это прекратить. Надёжный, как швейцарские часы.

— Взлетаем

Я взял ручку на себя, пошел вверх с плавным набором высоты. Быстро достиг двух тысяч метров, сделал коробочку. Потом горку. Вертолет слушался идеально, ветра не было, в океане наблюдался полный штиль. Сегодня тоже с О’Тул покататься не получится.

— А я тебе еще раз говорю…

— Секунду!

Я щелкнул тумблером, выключил мотор. Потом немного приоткрыл стекло на дверце. В кабину ворвался теплый нью-йоркский воздух.

— Что… что происходит⁇ — Синтия повернулась ко мне, широко распахнула глаза. Шум мотора затих, но лопасти продолжали вращаться. Авторотация. Обязательно проверяется при облете нового вертолета.

Ирокез клюнул слегка носом, я парировал ручкой.

— Мы падаем? Почему не работает двигатель⁇

Родригес начала паниковать. Я повернулся к агенту, увидел расширенные зрачки с копейку. Отдал ручку вертолета.

— Ник, почему ты молчишь⁈

Вот она, воздушная яма. Когда сердце в пятки и все такое. Еще