смертью вследствие убийства, самоубийства или несчастного случая. Независимо от сценария, судмедэксперт подвергается высокому риску. Таким образом, в судебной медицине следует рассматривать все случаи смерти как потенциально очень заразные. И да, именно по милости Божьей мы каждый день входим в морг. Поэтому необходимы крайние меры предосторожности и протоколы для обеспечения безопасности медицинских работников, участвующих в процедуре вскрытия при подозрении на COVID-19.

Помимо инфекционных заболеваний, судмедэксперты сталкиваются в морге и с другими опасностями. Первая из них – это токсичные вещества. Наиболее распространенным токсичным веществом, с которым имеют дело судебные судмедэксперты, является формальдегид, который используется для сохранения тканей. Формальдегид чрезвычайно летуч и вызывает множество симптомов, включая раздражение глаз, слизистых оболочек и кожи[50]. Он также может быть причиной атопического дерматита и гиперчувствительности кожи[51]. Его запах обычно не чувствуется. Если вы чувствуете запах, это в общем случае означает, что концентрация формальдегида в воздухе превышает профессиональный стандарт. Предполагается, что формальдегид вызывает рак, в частности злокачественные образования в легких[52].

Судебно-медицинские эксперты и лаборанты иногда подвергаются воздействию цианида при вскрытии лиц, умерших после употребления этого вещества[53]. Хотя цианид может улетучиваться из тканей при вскрытии, основной риск для персонала возникает при вскрытии желудка. В кислой среде желудка цианид превращается в легколетучую синильную кислоту. Если вскрывать желудок не в полностью опустошенном боксе микробиологической безопасности или в химическом вытяжном шкафу, судебно-медицинские работники рискуют вдохнуть потенциально токсичную концентрацию этого газа.

Я также работал с жертвами, которые подвергались воздействию фосфорорганических пестицидов, таких как малатион, паратион и карбаматы[54]. Эти вещества могут быть токсичными при вдыхании, приеме внутрь или всасывании через кожу. Воздействие содержимого желудка и одежды, загрязненной фосфорорганическими пестицидами, может быть опасным. В ЮАР из этой группы веществ обычно встречается алдикарб. При вскрытии обнаруживаешь множество маленьких серо-черных гранул, смешанных с содержимым желудка. В наших местах алдикарб известен как «двухэтапная» смерть (если принять его перорально, что считается первым этапом, он убьет человека на втором этапе). Также его называют «халефирими».

Нервнопаралитические газы, такие как табун, зарин, VX и зоман, – фосфорорганические соединения, которые используются в химической войне и биотерроризме. Эти агенты могут медленно проникать через толстые резиновые перчатки и фартуки и впитываться кожей[55].

Лучший способ обеззаразить тело, особенно в условиях нехватки ресурсов, – обильное количество проточной воды. Я называю это «методом зеленой водяной змеи»: старый добрый зеленый шланг остается золотым стандартом для обеззараживания любого мертвого тела в Африке.

Вторая опасность – радиация. Работники, проводящие вскрытие, иногда могут подвергаться воздействию радиоактивного материала, попавшего в организм в результате диагностических или терапевтических процедур[56]. Степень облучения зависит от дозы, введенной пациенту, типа излучения, радионуклида, времени облучения и экранирования или защиты, используемой судмедэкспертом. Судмедэксперт, который, не соблюдая меры предосторожности, произвел вскрытие человека, прошедшего сканирование с галлием-67, получил чрезмерную дозу облучения[57]. Хотя экспертов по радиации в развивающихся странах может не хватать, в идеале до вскрытия всегда следует консультироваться со специалистом по радиационной безопасности, чтобы оценить потенциальное воздействие.

Третья опасность – электронные устройства. Имплантируемые кардиовертеры-дефибрилляторы иногда используются для лечения тахиаритмии[58]. Прозекторы и судмедэксперты, которые извлекают эти устройства или перерезают провода, могут получить электрический разряд в 25–40 джоулей[59]. До вскрытия не всегда есть возможность узнать, что в теле присутствует дефибриллятор. У ряда компаний-производителей есть представители, которые могут помочь с деактивацией этих устройств, но найти такого человека в сельских районах Африки может оказаться непросто.

Четвертая опасность – это механические риски. Как упоминалось ранее, известны случаи, когда бомбы прятали в телах трупов, особенно во время войны.

Слева представлена деформированная пуля со сверхострыми лепестками. Щипцы с резиновыми наконечниками (выше и ниже пуль) используются для удаления таких пуль из тела. Фото: С. Россоу

Были также дела, когда опасные предметы, например оружие, прятали на телах; заряженный пистолет может выпасть из тела и выстрелить.

Мне известен случай, когда в жертву стреляли пулями «Черный коготь», которые сейчас называются пулями рейнджера. При попадании верхняя часть такой пули разворачивается как «гриб» с острыми краями, похожими на лепестки цветка. Этот смертоносный снаряд может легко порвать даже самые прочные перчатки. Нужно быть исключительно осторожным при извлечении этих пуль из трупа или при работе в полости тела, иначе есть риск повредить перчатки. А от крови трупа легко заразиться.

Средний человек за свою жизнь, возможно, увидит одно или два мертвых тела. Он может обнаружить тело любимого человека или увидеть на обочине дороги убитого пешехода, проезжая мимо.

Судебно-медицинские эксперты, однако, постоянно сталкиваются со смертью и умиранием. В конце концов, в оживленных центрах мы работаем примерно с 20–30 трупами в день.

Обычный день для судмедэксперта – это совершенно ненормальный день для любого другого человека.

Это подводит меня к еще одному риску, которому подвергаются судмедэксперты, – психологическому воздействию работы. Во-первых, можно стать нечувствительным к смерти и умиранию. Во-вторых, мы видим такое, с чем большинству людей никогда не приходится сталкиваться, и должны развивать навыки, чтобы справиться с этим. Некоторые места гибели людей, наверное, навсегда запечатлеются в моем сознании. Как говорится, мы помним не то, что хотим помнить; мы вспоминаем то, что не можем забыть.

Место преступления, которое мне особенно трудно забыть: психически неуравновешенный стрелок бегал от здания к зданию в центре одного из главных городов страны, стреляя в людей. Весь квартал был местом смерти. Мне пришлось побывать во всех точках вместе с детективами-баллистиками, которые показывали, как и где были сделаны выстрелы, чтобы воссоздать произошедшее.

Это было важно с точки зрения судебной медицины, потому что мне нужно было понять направление выстрелов, были ли промежуточные цели и т. д. Все это казалось сюрреалистичным: стрелок прыгал и перемещался от здания к зданию, все время стреляя и убивая людей. Конечно, воссоздание и исследование того, что продлилось пару минут, заняли несколько дней.

В боевиках бывают сцены, в которых стрелки выпускают много пуль в нескольких людей. А теперь представьте себе на мгновение, что вы действительно проводите экспертизу этой последовательности выстрелов. Представьте, что вы пытаетесь шаг за шагом воссоздать траекторию и дальность каждого выстрела. Представьте, что исследуете место происшествия и трупы. Затем представьте, что нужно собрать все данные в 3D. Это невероятно трудоемкое и изнурительное занятие, если все делать правильно.

Бывают и необычные места гибели людей, где мы рискуем своей жизнью из-за чьей-то смерти.