Я качаю головой.

— Ну уж нет. Кроме того, он, скорее всего, у себя.

— Может быть, он снова внизу с твоей семьей? Мы не узнаем, если не проверим.

— Это плохая идея.

— Ой, да брось. — Он ноет так же, как мой младший брат, когда не получает того, что хочет. — Давай позабавимся. Мне скучно, и скоро уже уходить.

Прежде чем я успеваю отговорить Така от задуманного, он исчезает в коридоре. Я слышу, как под его шагами скрипят половицы, когда он крадется к комнате Карлоса. О нет! Это и правда нехорошо. Совсем нехорошо. Я хватаю Така за руку и пытаюсь затянуть его обратно к себе, но он и с места не сдвигается. Мне стоило это предвидеть. Если Так что-то задумал, его ничто не остановит. В этом он похож на моего отца.

Дверь Карлоса приоткрыта. Так заглядывает внутрь.

— Я его не вижу, — говорит он.

— Это потому, что я был на толчке, — доносится из-за моей спины.

О нет. Нас застукали. Я резко втягиваю в себя воздух и что есть силы щипаю Така. Эта выходка и правда не лучшая из его идей. Я гадаю, возникнет ли у Карлоса желание отомстить мне за печенье.

— Мы просто хотели узнать, подошла ли тебе тетрадь Киары, — говорит Так, ни капли не смутившись тем фактом, что его поймали, и выдумывая на ходу полнейшую чушь. — Или тебе нужны отдельные листы? В случае чего мы можем найти для тебя и такие.

— Ага, — говорит Карлос.

Так протягивает ему руку.

— Кстати, не думаю, что мы официально знакомы. Я Так. Знаешь, рифмуется с мастак.

— И мудак, — добавляет Карлос.

— Да, с этим тоже, — без заминки отвечает Так. Он тычет пальцем в Карлоса. — А ты скор на язвительные ответы, амиго.

Карлос отмахивается от руки Така.

— Я тебе не амиго, придурок.

У Така звонит телефон. Он достает его из кармана и говорит в трубку: «Буду через минуту», после чего поворачивается ко мне.

— Ну что ж, мне пора. Мой отчим заставляет нас с мамой идти на какой-то глупый мастер-класс по вязанию узлов. Киара, увидимся завтра в школе. — Он переводит взгляд на Карлоса. — И с тобой увидимся, амиго.

Спустя секунду он уже исчезает из виду, оставив меня с Карлосом в коридоре наедине. Карлос подходит ко мне и пристально смотрит — это выглядит устрашающе. Он похож на пантеру, которая вот-вот бросится на жертву, или вампира, готового высосать кровь у любого, кто встанет на его пути.

— Кстати, мне не нужна была бумага. Твой парнишка Так был прав. Я просто рылся в твоих ящиках. — Он возвращается в свою комнату, но оборачивается, чтобы посмотреть на меня, прежде чем закрыть дверь. — Эти стены тонкие, как бумага. Думаю, ты захочешь принять это к сведению, когда будешь в следующий раз обсуждать меня со своим бойфрендом, — говорит он и со стуком захлопывает дверь.

ВЕЧЕРОМ МЕНЯ ВЫЗЫВАЮТ в домашний кабинет профессора. Я жду его ярости. Честно, я хочу увидеть его разъяренным. Если он или тот судья из тюряги надеялись, что, поместив меня сюда, они смогут меня исправить, пусть подумают еще раз. У меня инстинкт сопротивляться всякий раз, когда кто-то пытается контролировать мою жизнь или окрутить еще большим количеством правил.

Профессор Вестфорд переплетает пальцы и подается вперед в кресле, стоящем напротив дивана, на котором сижу я.

— Чего ты хочешь, Карлос? — спрашивает он.

Что? Я немного сбит с толку. Я не ожидал, что он скажет что-то подобное. Я хочу вернуться в Мексику и продолжить жить по своим правилам. Или уехать в Чикаго, где живут мои друзья и кузены, среди которых я вырос… И я абсолютно точно не хочу говорить ему, что хочу, чтобы mi papá был жив.

Когда я не отвечаю, Вестфорд вздыхает.

— Я знаю, что ты непростой парень, — говорит он. — Алекс сказал мне, что тебе тяжело пришлось в Мексике.

— И что?

— А то, что я хочу, чтобы ты знал, Карлос: здесь ты можешь построить новую жизнь. Ты оступился, но можно начать все сначала. Алекс и ваша мать хотят для тебя только лучшего.

— Послушайте, Дик. Алекс меня совершенно не знает.

— Твой брат знает тебя лучше, чем ты думаешь. И вы с ним похожи куда больше, чем тебе хочется признавать.

— Вы только познакомились со мной. Вы тоже меня не знаете. И, честно говоря, я не питаю к вам особого уважения. Вы впустили в свой дом парня, которого арестовали за наркотики. Почему вы так спокойны, когда я здесь?

— Ты не первый юноша, которому я помогаю, и не станешь последним, — уверяет меня он. — И мне, должно быть, стоит тебя предупредить, что, прежде чем получить докторскую степень, я служил в армии. Я видел больше смертей, и пушек, и плохих парней, чем ты когда-либо увидишь в своей жизни. Может, мои волосы уже и седые, но я такой же несгибаемый, как и ты, когда это необходимо. Думаю, мы поладим. Теперь давай вернемся к тому, для чего я позвал тебя сюда. Чего ты хочешь?

Лучше мне сказать что-нибудь, что отобьет у него желание со мной возиться.

— Хочу вернуться в Чикаго.

Вестфорд откидывается на спинку стула.

— Хорошо.

— Что значит «хорошо»?

Он поднимает руки:

— «Хорошо» — значит хорошо. Ты следуешь моим правилам до зимних каникул, и я слетаю с тобой в Чикаго. Обещаю.

— Я не верю обещаниям.

— Что ж. А я верю. И я сдерживаю их. Всегда. Но довольно серьезных разговоров для одного вечера. Расслабься и попробуй почувствовать себя как дома. Можешь посмотреть телевизор, если хочешь.

Вместо этого я возвращаюсь в свой желтогорошковый ад. Когда я прохожу мимо комнаты Брэндона, малой сидит на полу в пижаме с изображением маленьких бейсбольных мячей, перчаток и бит. Он играет в солдатики. Он выглядит невинным и беззаботным. Ему легко: он еще не знает, что такое настоящая жизнь. Настоящая жизнь — то еще дерьмо. Как только он замечает меня, его лицо озаряет широкая улыбка.

— Эй, Карлос, хочешь поиграть в солдатики?

— Не сегодня.

— Завтра? — спрашивает он, в его голосе слышатся нотки надежды.

— Не знаю.

— Что это значит?

— Это значит, что завтра у меня может быть другой ответ.

Мне приходит идея получше.

— Попроси сестру поиграть с тобой.

— Она только что со мной играла. Теперь твоя очередь.

Моя очередь? Да уж, этот парень серьезно заблуждается, если думает, что я вообще хочу с ним играть.

— Давай вот как поступим. Завтра после школы я сыграю с тобой в футбол. Если ты забьешь мне гол, я поиграю с тобой в солдатики.

Мальчуган кажется озадаченным.