И потому, когда нам всё же вернули гарантийный чек за квартиру, я наконец-то вздохнула спокойно и решила отметить это мороженым. Но вдруг увидела в русском магазине варёную сгущёнку. Может женщина раз в жизни позволить себе спокойно?! Конечно, нет. Но я всё равно взяла банку и пошла платить.

— Отличная штука, — одобрила кассирша, — я недавно вечером перед телевизором в одиночку банку съела.

— Ой, не говорите, мне и так стыдно, растолстею же.

— Да ну, вы однажды поймёте, какая это ерунда, небольшой мазаль[5] в жизни гораздо важней!

Я согласилась, прижала к груди своё небольшое счастье и заторопилась домой.

И только на пороге вспомнила, что у меня нет чайника.

Из посуды у меня есть кружка с черепом, несколько разномастных десертных ложечек на длинных ручках, четыре пятишекелевых ножа, Димина трофейная ложка с клеймом люфтваффе и кошачья миска для воды. Впервые в жизни сложилась восхитительная ситуация, когда можно наконец-то накупить правильной посуды. Я решила, что всё будет стеклянное или чёрное.

Кружек было больше, одну недавно разбил котик. По этому случаю вспомнилась классическая отмазка из мультиков и книжек моего детства: «Это, бабушка, не я, это кошечка твоя!» Но странно, хотя мои родители, как все нормальные люди, совершали воспитательные ошибки и несправедливости, никогда им не приходило в голову ругать за разбитую посуду. Может, потому что мама была главным специалистом по этой части, а кто же маму отругает? А раз ей можно, то и мне тоже. Но скорей всего, мы изумительно легко относились к вещам и к их конечности. Мне всё казалось, что из детства вынесено многовато зажимов и комплексов, но от одного меня точно избавили. Разбила? Да лишь бы не порезалась. Не о чем тут горевать, нечего бояться.

Переезд слегка свёл нас с ума.

— Дима, — говорю, — ты в пятый раз за сегодня выносишь мусор, успокойся уже.

— Да-а-а, — отвечает он, — я тебя знаю. Вожусь тут целый день по дому, а ты потом к какой-нибудь мелочи придерёшься. Скажешь: чего мусор не вынес?! А я вынес!

— Извини, конечно, но это в чистом виде обкуренный Чебурашка из анекдота. Гена такой: «Чебурашка, ты опять накурился?!» — а я такой: «Ты что, Гена, вот твоё полотенце!»

* * *

В четыре часа в ночи раздаётся мужская ругань — соседские парни бросают мусор через забор, прямо к нашей двери, а бдительный квартирный хозяин замечает и орёт на них из окна. Появляется Дима, перебрасывает мешки обратно и на всякий случай спрашивает у хозяина:

— Ма зэ?!

— Зэ Тель-Авив, — веско отвечает он.

Думала, у меня глюки от духоты начались, но нет. Представьте, Тель-Авив, тёплый вечер, променад вдоль набережной — велосипедисты, бегуны, тёлочки красивые, рельефные мальчики, пахнущие морем и ромашковым гелем. Навстречу неспешно идёт большой мужчина с плакатом на груди. Присмотрелась — написано «Putin killer…», дальше не успела. Хотела спросить: «Мужик, опомнись, где ты? И ночь лимоном и лавром пахнет, ты чего?» — но не спросила, конечно. В конце концов, ночь-то пахнет, зачем мне это знать.

Бодро обсуждаю погоду:

— Да ветер же с моря, в Тель-Авиве максимум тридцать три в тени, пожары центрей, а землятресение вообще в Эйлате, так что нормально!

И чувствую, как-то неубедительно звучит.

* * *

Когда в моей жизни появляется новый человек, на стадии знакомства раньше или позже речь заходит о кино — ну там, кто что любит, видела ли последнего «Шерлока», цитаты из «Дня Радио», которые мне было бы естественно узнать. Но я не узнаю`, потому что не смотрела, о чём застенчиво сообщаю. Да, у меня есть как минимум три странности — я не люблю есть, разве что сладкое, не пью и не умею смотреть кино, потому что слишком волнуюсь. И далее следует история, которую уже пора записать, чтобы в другой раз вместо ответа давать книжку.

Случилось это в какой-то безымянной европейской гостинице. Я тогда много и напряжённо работала, готовясь к переезду в Тель-Авив, а раз в два-три месяца сбегала отсыпаться в тихую Европу — там мой вампирский режим дня постепенно возвращался к человеческому. Днём общалась только с уточками в парке, после обеда гуляла по кладбищу, а вечер коротала за квестом на айпадике и чашкой травяного чая. Примерно через неделю такой жизни психика крепла настолько, что я отваживалась на что-нибудь дерзкое — например, заварить пуэр или посмотреть кино.

Дело в том, что я впечатлительная. Ну правда. Кудри мои не побелели до сих пор лишь потому, что папина мама не седела до семидесяти. А так я очень остро воспринимаю визуальную информацию. Слышать и читать о чём угодно могу совершенно спокойно, а вот картинка врезается прямо в ту часть мозга, которая заведует эмоциями, и выжигает её дотла. «До тла», как пишут в интернетиках, и тло потом не даёт спать всю ночь. Зная об этом, берегу себя, я тот человек, который не кликает на ссылки, подписанные «нервным и беременным не смотреть» и «ужас шок видео».

Но после недели на травках становлюсь храброй и робко начинаю рисковать. Именно так я посмотрела Тарантино, «Прирождённых убийц» и «Семь психопатов». Ничто из этого даром не прошло. После «Цельнометаллической оболочки», например, я почти год проработала с военными — очень хотела получить ответ на вопрос «А как у нас?» (не только, впрочем, поэтому — в Тель-Авиве мне дали потрогать М-16). И уж совсем жёстко получилось с «Казино» Скорсезе.

Вечер тогда начался с того, что я захотела платье в крови. Увидела в ленте дизайнерские туфельки с кровавыми каплями и поняла, что мне такое надо. Забила в поисковик «dress blood» и получила несколько страниц синтетических маек в алых разводах.

Не совсем то, что надо, я грезила образом Маргариты («Ничего, что платье в крови, была бы улыбка на устах») — яркие лаконичные брызги, стекающие с груди на подол.

Через пару часов, смывая в раковине красные пятна с серого платья, приговаривала: «Дура ты дура, заказала бы миллион евро».

Потому что, насмотревшись картинок, решила припасть к гангстерской классике. Обманчиво неспешное повествование вовлекло меня медленно и неотвратимо. Сюжет «Казино» пересказывать глупо, с симпатиями тоже всё понятно — я была за Де Ниро. Жена его истеричка, а вот Ники Санторо мне нравился, психов мужского пола я люблю. Страшно переживала, когда он начал лажать — не знаю, почему он не замечал, что катится в пропасть, но я-то всё видела! Я из тех зрителей, которые на детских утренниках кричат зайчику: «Не ходи туда, там волк!» Ему тоже говорила: «Не делай так, Ники», — но он как не слышал. Хотя в целом оставался настоящим пацаном, пусть и бешеным беспредельщиком.

И тут дошло до эпизода с Шэрон Стоун.

Она начала его соблазнять, как всегда, без трусов — это мы за ней знаем, — а он, а он… Похоже, он забыл, что Де Ниро его друг. Сидит такой на диване, она прижимается, а он не то что не уходит, а прям ведётся. Я говорю: «Ники, Ники, что ты делаешь? Жена братка, разве так можно, кто ты после этого, ты же мафиози, а не чмо провинциальное, Ники!» А он не слушает.