Тем более, что такие мероприятия охраняются особенно тщательно, а значит, можно было расслабиться.

— Решим, — оживился Фил. — Я отдам тебе свой.

— Только чтобы твои псы там не путались и не висели у меня на хвосте, — жестко заявила Ксана. — Иначе когда-нибудь я перестреляю их как бешеных собак. Усек?

— Усек, — нехотя ответил Фил. — Какая муха тебя укусила? Или тебе не нужна подстраховка?

— Кина пока не будет. Я всего лишь должна войти в контакт. А твои придурки могут все испортить. Клиент умен и у него имеется надежное прикрытие. Если он заметит хоть что-то, пиши пропало.

— Понял. Убедила. Бу сделано…

У Фила было несколько особо доверенных исполнителей, бывших спецназовцев, которые использовались для подстраховки ликвидатора, когда его действия вступали в завершающую фазу. Иногда это было удобно (например, когда нужно прикрыть отход), но временами просто опасно.

Ксана почему-то совершенно не сомневалась, что исполнители нужны Филу в основном для того, чтобы «погасить» киллера — или когда он «засветился», или когда вышел его срок. Ведь ничто так хорошо не хранит тайны, как сырая земля…

Личный стилист Ксаны трудился над ее внешним обликом почти шесть часов. Естественно, все эти действия происходили не в коммуналке, а в пентхаусе. Стилист знал Ксану как привередливую, но денежную стерву, которая находится на содержании у какого-то нувориша, прикупившего ей шикарную квартиру, машину и кучу всяких драгоценных безделушек.

Ксана имела три гражданских паспорта и один заграничный. По первому — липовому — она была прописана в коммунальной квартире, по второму (о нем не знал никто, даже Фил), Ксана числилась владелицей пентхауса в престижном доме, а в третьем паспорте она значилась как гражданка Украины, которая теперь стала ближним зарубежьем. Третий паспорт — настоящий — Ксана хранила как зеницу ока, потому что в час «икс» он мог стать для нее палочкой-выручалочкой.

Первый паспорт на чужую фамилию ей «нарисовали» умельцы. Да так искусно, что благодаря ему Ксане выдали и заграничный. Правда, в ускоренном темпе, не без помощи энной суммы «зеленых» и по легенде, что ей срочно нужно ехать по путевке за рубеж. Впрочем, путевка и впрямь была. Поэтому загранпаспорт Ксана получала через турбюро.

Второй паспорт она умудрилась получить вполне официально (для этого ей пришлось серьезно раскошелиться), а третий ей выдали очень давно, в интернате, находившемся в одном из городов Украины.

Почему давно? А потому, что Ксане казалось, будто она живет уже вторую жизнь. Первая была наполнена детскими иллюзиями и фантазиями и длилась в ее воображении всего лишь мгновение.

Несмотря на сиротское детство, Ксана первый период своей жизни считала счастливым. У нее были хорошие подруги, добрые воспитатели и учителя, ее вполне сносно кормили, одевали и обували. Она порхала как мотылек, не задумываясь как жить дальше. Наверное, беззаботность — свойство всех детей и подростков, чьи души еще не замутнены мерзостями взрослого бытия, независимо в каких они условиях живут.

А потом детство в одночасье умерло, и у Ксаны началась второй период, который настоящей жизнью трудно было назвать. Это уже совсем иная история, и длилась она так долго, что Ксана начала самой себе казаться древней старухой. В этой жизни не было места сантиментам, любви, дружбе, преданности. Только голый расчет, едва прикрытый цинизм, жестокость и пренебрежение к чужим жизням, возведенные в принцип, и деньги. Много денег.

Что такое деньги, Ксана поняла, когда подошел к концу первый этап ее жизни и когда ей пришлось подрабатывать где придется и кем придется, чтобы справить себе одежонку помодней и получше. Для гордой и независимой по своей натуре девушки большего унижения трудно было представить. Она не озлобилась, отнюдь. Она просто умерла… и воскресла. Как птица Феникс. Но уже в другой ипостаси.

Смыслом второго этапа жизни стала подготовка к третьей, заключительной фазе своего существования. Ксана не надеялась на счастливый брак. Она не была настолько наивна, чтобы представить себя удачливой Золушкой. Успешные и богатые женятся только на ровне. А у Ксаны за душой были лишь ее девичьи прелести. Но такого добра везде хватает.

Ксана решила, что она сама себе обустроит нормальное, хорошо обеспеченное существование. И это уже будет ее третья жизнь. Вот только как бы до нее дойти…

Была у Ксаны и работа. Естественно, фиктивная. Прикрытие. Этот момент обеспечил осторожный и предусмотрительный Фил.

Для таких целей кем-то посторонним, не имеющим понятия, чем занимаются те, кто его нанял, то есть, учредители, была создана контора, занимающаяся неизвестно чем, но вполне на законных основаниях. Ксана числилась там инженером по маркетингу, что предусматривало длительные командировки. Кто бы ни позвонил в эту контору, чтобы справиться, есть ли такая сотрудница в наличии, ему должны были ответить утвердительно. Ксана предполагала, что таких «инженеров», как она, в конторе числится еще несколько.

Когда стилист ушел, Ксана еще долго сидела перед зеркалом в каком-то обалдении. Нет, все-таки этот мальчик (стилисту едва исполнилось двадцать лет) отлично знает свое дело. На нее из глубины дорогого венецианского зеркала смотрела незнакомая ей девушка с толстой косой. Мелированные волосы придавали ей какой-то особенный шарм. Благодаря более светлым прядям темно-русые волосы Ксаны казались просто русыми — как и у жены банкира. Примерно такого же цвета была и приплетенная коса.

С косой стилист возился дольше всего. Ксана поставила условия, чтобы она выглядела натуральной и держалась очень крепко и без применения заколок. Бедный мальчик семь потов пролил, пока вплетал косу в волосы Ксаны, не отличающиеся большой длиной. Зато результат получился впечатляющим.

Теперь осталось подобрать соответствующий внешнему облику наряд. Над этой проблемой Ксана долго мудрить не стала. Она поехала в давно приглянувшийся ей бутик и купила там платье, сильно похожее на то, в котором была сфотографирована супруга Бориса Львовича. Конечно, такое шмотье, несмотря на его заоблачную цену, Ксана могла приобрести лишь для того, чтобы продефилировать в нем на коммунальной кухне. Мелкие цветочки, разбросанные по ткани, казались ей верхом убожества. От них так и разило провинцией. Уж в этом Ксана научилась разбираться.

И тем не менее, когда Ксана нанесла на лицо «боевую раскраску», надела платье, туфли на высоких каблуках, и в таком виде появилась перед зеркалом, у нее на мгновение перехватило дух: она изменилась до неузнаваемости! Перед нею стояла сама скромность и обаяние.

Вот только груди у нее немного подкачали — у жены банкира, судя по фотографиям, они были как минимум на размер больше.

Но это обстоятельство не казалось Ксане чересчур серьезным недостатком в свете предстоящей операции. Она было на все сто процентов уверена, что ни одна светская барышня, пожаловавшая на презентацию, не сподобится опуститься так низко в своих шмоточных предпочтениях.

А значит, Ксана будет выглядеть на фоне расфуфыренных дам белой вороной. Что и следует доказать. Банкир должен (нет, просто обязан, черт его побери!) обратить на нее внимание.