– Что тебе угодно, Клэр? – спросила она.

– Просто решила убедиться, что все идет как надо. – Блондинка одарила Дэвида ленивой улыбкой, а потом стала обходить комнату, проводя длинными накрашенными ногтями цвета фуксии по позолоченным херувимам и фарфоровым пастушкам. – Все это теперь мое, лапочка, все эти бесценные фамильные сокровища, которые передавались из поколения в поколение теми, кто носил имя Уиллингхэм. Ты должна помнить об этом.

– Как я могу забыть?

– Ты не смеешь взять ни одной вещички, понятно? Ни единой!

– Тебе не о чем беспокоиться, Клэр. Я не собираюсь ничего брать, кроме чемодана, с которым сюда пришла.

– Хорошенько проверь, чтобы в твоем чемодане лежало только то барахло, которое ты принесла в этом прекрасный дом, лапочка. Усвоила?

Стефани освободилась от руки Дэвида. Она больше не дрожала.

– Твой адвокат уже провел инвентаризацию, – сказала она.

– А откуда мне знать, что это помешает тебе взять мои вещи? – Глаза Клэр были похожи на яркие зеленые бусины. – Такая дрянь, как ты, способна на все.

– Отправляйся домой, Клэр. – Голос Стефани был тихим, но твердым. – Можешь злорадствовать сколько хочешь, когда явишься в полночь.

– И тот твой огромный шкаф в спальне, который мой брат набил вещами. Все они теперь мои. Не вздумай…

– Одежда принадлежит миссис Уиллингхэм.

Обе женщины взглянули на Дэвида.

– Простите? – сказала Клэр.

– Я адвокат миссис Уиллингхэм, и я сказал, что одежда принадлежит ей. Это ее личная собственность.

Клэр захохотала.

– Все еще не сдаешься, лапочка? Вы опоздали, мистер адвокат. Дело закрыто.

– Закрыто не закрыто – миссис Уиллингхэм имеет определенные права. Я пришел сюда, чтобы убедиться, что ей не помешают ими воспользоваться.

Клэр откинула назад свою вытравленную перекисью гриву.

– Да что вы? А я могу поклясться, что вы и моя обожаемая золовка… не могу произнести вслух такое слово. Я слишком хорошо воспитана.

– Разве? – лениво улыбнулся Дэвид. – А мне казалось, что хорошо воспитанные люди должны знать, что вторгаться в чужой дом незаконно.

– Не мелите чепухи! «Севен оукс» принадлежит мне.

– После полуночи.

– У меня ключ!

Брови Дэвида поползли вверх.

– Вы дали этой женщине ключ, миссис Уиллингхэм?

Стефани изумленно уставилась на него. За все эти месяцы за нее впервые кто-то заступался. Даже Амос Тернер, которому она платила за его юридические услуги, не сказал ни слова в ее защиту. Только в зале суда.

Стефани судорожно вздохнула.

– Нет, – сказала она. – Нет, я…

– Моя клиентка говорит, что не давала вам ключ, – удовлетворенно сказал Дэвид, – и я должен констатировать тот факт, что вы не просили разрешения войти и не получали его. Следовательно, до того момента, пока распоряжение суда не начнет действовать, вы являетесь незваным гостем.

Клэр бросила на Стефани недобрый взгляд.

– Ты бы лучше сказала этому своему самонадеянному адвокату, что он дурак! Может быть, он не понимает, кто я такая!

– Он знает, кто ты, – холодно сказала Стефани. – И подозреваю, понимает, что ты собой представляешь.

Пухлое лицо Клэр слегка порозовело.

– Не знаю, какую игру вы двое тут затеяли, – рявкнула она, – но это ничего не изменит! Я вам заявляю, мисс Заносчивость, что вам лучше убраться отсюда до полуночи.

– С удовольствием сделаю это.

– Я слышала, что ты звонила судье, плакалась, что тебе нужно время, чтобы найти жилье и работу, стонала, что у тебя нет денег…

– Я не намерена обсуждать это сейчас.

– Ты пришла в «Севен оукс» без всего и уйдешь без всего. Можешь спать хоть на улице. Мне-то что!

– Это правда? – спокойно спросил Дэвид, глядя Стефани в глаза.

– Это тебя не касается.

– Стефани, ответь мне! У тебя есть деньги и жилье?

– У нее нет ничего, – сказала Клэр с нескрываемым ликованием. – Ничего вообще!

– Черт побери, – рыкнул Дэвид, – скажи ей, что это не так!

Стефани взглянула на него.

– Не могу, Дэвид. Она права. Теперь ты удовлетворен?

Дэвид прищурился. Куда же, черт возьми, она дела все те деньги, которые ей платил Уиллингхэм?

– Лучше тебе понять, лапочка, что я должна получить все, что мне принадлежит. Слышишь?

Стефани взглянула на Клэр, в ее пухлую высокомерную физиономию, в ее свинячьи глазки…

– Слышу, – сказала она и… грациозным движением руки, которое могло показаться случайным, сбросила на пол скатерть, заставленную безобразными купидонами и пастушками.

Никто не шелохнулся. Все замерли, уставясь на груду осколков.

Первой голову подняла Стефани.

– Боже мой, – сказала она приторным голосом, – только посмотрите, что я наделала! Не представляю, как я могла быть такой неосторожной.

Клэр, взъерошенная, как курица, шагнула вперед.

– Как ты… ты…

– Случайно может произойти что угодно, – сказал Дэвид, сдерживая смех. Он взглянул на Стефани, в глазах которой читался вызов. – Не правда ли, миссис Уиллингхэм?

– Безусловно, – охотно подтвердила она.

– Случайно? – Клэр гневно посмотрела на них обоих. – Это была не случайность. Она сделала это преднамеренно.

– Так подайте на нее в суд. – Улыбка Дэвида была ледяной, как айсберг.

– Зачем, мудрый вы человек? Ваша драгоценная клиентка разорена. Вы что, забыли?

Желваки заходили на щеках Дэвида.

– Нет, – спокойно ответил он. – Я не забыл. Пришлите чек мне.

– Дэвид, – сказала Стефани, – в этом нет необходимости.

– Еще как есть! – Клэр выхватила визитку из протянутой руки Дэвида. – Компенсация за эти вещи будет огромная. Это…

– … бесценное наследство, которое передавалось от одного поколения Уиллингхэмов к другому. – Дэвид кивнул, посмотрел вниз и, нахмурившись, нагнулся: что-то привлекло его внимание. Он присел и подобрал черепок от одного из купидонов. – «Сделано на Тайване», – прочитал он, удивленно подняв брови. Вежливо улыбаясь, он протянул кусочек фарфора залившейся румянцем Клэр. – Как я уже сказал, мисс Уиллингхэм, купите себе новые «фамильные сокровища» и пришлите чек в мою фирму.

– Дэвид, – рассердилась Стефани, – я сказала тебе, что не надо. Я могу расплатиться с Клэр за статуэтки.