Разбудил нас звон выбитого стекла в спальне (как мы ухитрились заснуть на неудобном диване в гостиной, ума Не приложу, поистине любовь способна на чудеса). Оттуда раздался рев, в котором сквозило разочарование, что-то падало, стены содрогались от могучих ударов, а единственной преградой между нами и происходящим в спальне кошмаром являлась закрытая деревянная дверь. Опасаясь наступления того момента, когда она, разнесенная в щепки, освободит путь разъяренному зверю, я озирался по сторонам в поисках какого-либо оружия, но тонкий серпик растущей луны, заглядывающий в окно с незадернутыми шторами, не позволял рассмотреть что-нибудь подходящее для обороны. Впрочем, атака закончилась так же внезапно, как и началась, снова зазвенело стекло, послышался глухой удар о землю, треск кустарника и удаляющийся леденящий кровь вой. Галя при его звуках еще теснее прижалась ко мне и беспомощно заглянула мне в глаза. Ее сердце, чей трепет я чувствовал кожей, заставило и мое биться быстрее. В этот момент я был готов не рассуждая отдать Грегору свою жизнь во имя спасения моей любимой. Но, прекрасно осознавая, что разъяренный зверь мною бы не ограничился, я снова стал искать какое-либо оружие.

Глаза уже привыкли к темноте, и единственным предметом, подходящим для моих целей, оказался ближайший торшер. Я вскочил с дивана, сдернул абажур, крепящийся проволочными петлями к баллону лампы, и пошел на разведку. Остановившись перед дверью на некотором расстоянии, чтобы оставить место для размаха моего импровизированного оружия, я повернул ручку и толкнул дверь, готовый в ту же секунду отпрыгнуть назад для обеспечения наибольшей свободы действий. Но так как никакой реакции не последовало, я взял на изготовку стойку торшера и шагнул в спальню. Ожидая увидеть злорадную морду оборотня, устроившего засаду, я протянул руку, щелкнул выключателем и невольно вздохнул, когда убедился, что комната пуста.

Зато она была просто разгромлена. На кровати, проломленной посередине, сквозь дыры в постельном белье торчали искореженные кольца пружин матраса, одна из ламп, ранее находившихся на тумбочках, подсвечивала пух из разорванных подушек, который, словно снег, лежал на полу, другой осветительный прибор вообще не подавал признаков работоспособности. На стенах во многих местах темнели длинные извилистые полоски, оставшиеся от когтей оборотня. В картине, ранее висевшей в изголовье кровати и изображающей троих велосипедистов, удаляющихся от художника, был выдран кусок. Впрочем, как раз за это я нападавшего не винил и даже несколько зауважал, так как мне и самому давно хотелось учинить с ней подобное, только не хватало смелости. Оглядев разрушения, я вернулся в гостиную, где на диване оставалась сжавшаяся от испуга Галочка.

— Кто это был? — спросила она, не отрывая взгляда от виднеющейся в проеме двери развороченной обстановки спальни. Явившись в волшебную страну, она явно не ожидала стать объектом нападения местного чудовища.

— Да так, один нервный местный, — как можно равнодушнее ответил я, стараясь показать Галине, что на такой пустяк, как разгромленная комната, и внимания-то обращать не стоит.

— А почему к нам? — продолжала выяснять подробности она, приблизившись ко мне, под защиту стойки торшера.

— Да обиделся он на меня почему-то, — сообщил я, задумавшись, почему Грегор (а в том, что это был он, сомневаться не приходилось), не стал искать нас в гостиной. Из-за того, что во время перевоплощения поглупел? Но оборотням приписывается сохранение сознания людей, из-за чего с ними и трудно бороться. Или, проведя долгое время в подобном гостиничном номере, Грегор решил, что меня нет дома, так как просто не мог представить, что я буду ночевать на неудобном диване, избегая такой широкой комфортной кровати?

Не успели мы отойти от визита Грегора через окно, как подверглись не менее красочному вторжению милиции через дверь. Уж не знаю, как так произошло (ввиду последних впечатлений мне казалось, что местное руководство не заметит даже конца света), но буквально через пару минут в номер, чуть не вынеся дверь вместе с коробкой, ввалился майор Серегин. Споткнувшись, он упал нам под ноги, из зажатого в его правой руке предмета вырвался маленький комок света и, чудом миновав нас, грохнул где-то за спиной. Храбрый майор поднял глаза и вдруг замер. Словно окаменев, продолжали стоять и мы.

И если в первом случае незваный гость нас не нашел, то второму повезло обнаружить нас именно в том виде, в котором мы и вскочили с дивана. Гостиная освещалась проливающимся из двери в спальню мягким светом поваленного светильника, но и этого хватало, чтобы понять, что мы с Галочкой оказались перед бравым милиционером в чем мать родила. Впрочем, сейчас он совсем не выглядел бравым. По тому, как он, не вставая с колен, потихоньку пятился, можно было подумать, что он случайно попал в моечное отделение женской бани и пытается убраться незамеченным, пока не раздался разноголосый визг десятков женщин.

Галя, осознав наконец свое положение, взвизгнула и ломанулась в ближайшую дверь, за которой оказался встроенный в стену шкаф. Раздавшееся за стуком громкое «ай!» утверждало, что набравшая скорость Галочка не ожидала, что помещение за дверью так быстро закончится. Через несколько секунд до Галочки дошло, где она находится, и из шкафа донеслись звуки активной возни. Я в это время повторял маневр Серегина (только в вертикальном положении) и отступал в нелепой скрюченной позе в поисках моей одежды, продолжая прикрываться единственным предметом, который я так и не успел выпустить из рук, — стойкой торшера. Я надеялся, что не выгляжу в глазах майора стриптизершей, вьющейся около шеста.

Глупо было так себя вести, но ситуация, когда ты, абсолютно голый, находишься в присутствии стража закона с оружием в руках и в фуражке, мало кому прибавит уверенности. Хорошо хоть Серегин, перестав ползти, сел на пол и, отвернувшись в сторону, попытался спросить:

— Ну что тут, черт возьми, происх…

В это времени в шкафу что-то стукнуло, послышался треск материи, дверца распахнулась, и нашему вниманию предстала закутанная в разнообразные тряпки падающая Галочка. Ее наряд, состоящий из обернутого вокруг тела пододеяльника и рубашки, надетой подобно юбке со свисающими спереди рукавами, создавали не иначе как в художественной мастерской психиатрического отделения главврача Швондера. Серегин снова пополз к выходу, буркнув, что зайдет чуть позже.

Когда за майором захлопнулась дверь, мы переглянулись и зашлись в смехе. Галя попыталась приподняться, но наступила коленкой на рукав рубашки, тот крякнул, но выдержал издевательство, вследствие чего Галя полетела носом вперед. Я кинулся на помощь, позабыв про торшер, которым я продолжал прикрываться. Запутавшись в предательском сетевом проводе, я рухнул на распростертое тело любимой. В полете я ухитрился повернуться боком, чтобы избавить девушку от встречи со стойкой светильника. От удара мы синхронно хрюкнули, потом я продублировал звук, когда массивная резная деревянная палка припечатала меня по лбу. Нам было больно, но сквозь слезы из нас вырвался просто нечеловеческий смех, и нам не было никакого дела до того, что проворно ползающий на четвереньках, к тому же задним ходом, майор мог принять это на свой счет.