Герцог пришёл в неистовство, он проявлял своё ликование столь восторженно и громко, как и остальные мужчины, отправлявшие своих женщин в центр круга вертеться волчком, чтобы потом, подгоняемые настойчивым ритмом скрипки, одним прыжком оказаться рядом со своими дамами и, сомкнув ладони на их стройных талиях, парами разойтись по разным концам площадки. Роберт не отрывал глаз от раскрасневшегося лица Виолы.

Она была красива настолько, что у него сбивалось дыхание. Голубые глаза девушки сверкали, золотистые волосы растеряли ленты и водопадом обрушились на её плечи.

Герцог понял, что его уже вовсе не заботит тот факт, что он не мог предложить ей ничего, кроме обнищавшего поместья и медленно разрушающегося замка.

Он желал жениться на леди Виоле Норткомб, будучи практически уверенным, что она готова ответить ему взаимностью.

* * *

А в замке Гленторран Дэвид бродил по верхним этажам просторного здания, заглядывая во все попадавшиеся ему на пути пыльные и пустые комнаты, в которых некогда обитали многочисленные слуги.

Ныне закрытые и заброшенные, верхние этажи замка являли собой запутанный лабиринт тёмных чердачных помещений, потайных лестниц и неожиданных коридоров.

— Дэвид! Что вы здесь делаете? Миссис Ливси сказала мне, что вы поднялись сюда, и я встревожилась. Вы ведь ещё не до конца оправились от своей лихорадки. И, поднимаясь на такую высоту, вы могли почувствовать слабость и даже лишиться чувств!

На пороге одного из чердачных помещений стояла Мэг, ласково глядя на него своими тёмными глазами.

Дэвид откинул со лба волосы, оставив на лице мазок от пыльной руки.

— Мэг! Простите меня. У меня не было намерения напугать вас или миссис Ливси. Я решил устроить себе экскурсию и только теперь начинаю понимать, сколь огромен и великолепен ваш замок.

Мэг рассмеялась.

— Да, это правда. Здесь, на чердаке, хранится наша знаменитая и блистательная история. Целые поколения Гленторранов оставляли здесь не нужные им сокровища.

Дэвид взял в руку стоявшую на шатком столике грязную вазу.

— Откровенно говоря, Мэг, не представляю, чтобы кто-нибудь гордился обладанием подобного уродства!

Шотландка вновь весело рассмеялась.

— На этом чердаке мой дедушка хранил все трофеи, которые члены семьи привозили из своих странствий по миру. Полагаю, эта ваза — египетская.

Дэвид пристально рассматривал её.

— В таком случае, она может оказаться каким-нибудь стоящим целое состояние древним артефактом, который поможет вашему брату сохранить и спасти поместье.

Она вздохнула и провела тоненьким пальчиком по слою грязи и пыли, покрывавшему поверхность вазы.

— Нет, Дэвид, такие вещи случаются только в сказках. Смотрите, вон там, в шкафу, лежат несколько жалких и запыленных картин из Италии. Они написаны маслом. В сказке вы бы взглянули на них и сразу же сказали мне, что они стоят многие тысячи гиней. Но это — не сказка, это — реальная жизнь, в которой мы можем потерять свой Гленторран!

Дэвид отставил в сторону вазу и инстинктивно потянулся к Мэг, чтобы заключить её в объятия.

Ему было невыносимо видеть слёзы на щеках этой замечательной девушки, равно как и грусть, и отчаяние в её выразительных глазах.

— Мэг, моя дорогая Мэг! Прошу вас, не плачьте! Хоть мы и знакомы совсем недолго, но должен признаться, что я успел полюбить вас. Я не рассчитываю на вашу взаимность, но позвольте мне хотя бы заботиться о вас.

Он наклонил голову и бережно поцеловал её в губы.

К полному его изумлению, она не отстранилась, а, напротив, обвила его руками за шею и ответила на его поцелуй.

— Ох, Дэвид. Я тоже люблю вас. Думаю, что полюбила вас ещё тогда, когда вы заставили меня выйти из своего убежища за цветочной композицией на балу у Брентов!

— Мэг, дорогая, вы согласны выйти за меня замуж?

— О да, Дэвид! Да!

Он нежно наклонился к ней, чтобы поцеловать, но она вдруг отпрянула.

— Всё это — лишь пустые мечты! Разве мы можем пожениться? Вы не в состоянии содержать жену, а у меня нет приданого, которое я могла бы принести вам.

Дэвид вновь привлёк её в свои объятия и крепко прижал к себе её стройную фигурку.

— Выслушайте меня, Мэг, — начал он. — Не отчаивайтесь. Всё будет хорошо, обещаю вам. Поверьте мне, уже завтра вечером я смогу открыть вам некую тайну. Это признание облегчит вам душу и сердце, и будет означать, что мы будем вместе всегда!

* * *

А на танцах в рыбацкой деревне скрипичный напев завершился на бравурной ноте, танцоры засмеялись и захлопали в ладоши, направляясь к той стене амбара, где на длинных раскладных столах их поджидали лёгкие закуски и освежающие напитки.

Герцог протянул Виоле бокал с домашним лимонадом и с нежной улыбкой стал разглядывать её раскрасневшиеся щёки и спутанные волосы.

— Видите, танцы наши не настолько трудны, хотя, пожалуй, и несколько шумноваты для чопорных бальных зал Лондона!

Виола подняла на него свои полные лукавства глаза.

— Припоминаю, что на одном таком балу мы с вами уже танцевали! И тогда вы были куда менее энергичны, нежели сегодня!

— Только потому, что тогда меня загипнотизировала пара синих глаз, и я с трудом мог припомнить, как танцуют вальс. Но я и сейчас не могу оторвать от вас взгляда!

У Виолы перехватило дыхание, когда она обнаружила, что с головой погружается в его тёмные глаза, полные той страсти и той любви, о которых она мечтала всю свою сознательную жизнь.

С тех самых пор, когда она, повзрослев, начала думать о делах сердечных, ей хотелось встретить мужчину, который смотрел бы на неё так, как смотрел сейчас Роберт, герцог Гленторран.

В словах не было нужды.

Всё, что он испытывал к ней, сосредоточилось в его глазах, и она знала, что и он с такой же лёгкостью читает в её глазах вспыхнувшие в её сердце чувства.

Герцог с трудом оторвался от созерцания своей любимой и обвёл взглядом душную переполненную комнату.

Он понял, что они с Виолой привлекли к себе всеобщее внимание, и на мгновение ему отчаянно захотелось оказаться где-нибудь в укромном уголке, где он мог бы рассказать Виоле о том, какие чувства к ней испытывает. Он взял у неё из рук бокал с лимонадом и поставил его на ближайший стол.

— Я приглашаю вас на берег моря, — сказал он. — Мне нужно поговорить с вами, а то, что я хочу вам сказать, предназначено только и исключительно для ваших ушей.

Взяв её под руку, герцог повернулся к дверям.

В эту самую минуту к ним подошёл один из рыбаков и, приложив ладонь ко лбу, поприветствовал Роберта.