— На самом деле я хочу, чтобы ты всегда меня правильно понимала, — терпеливо начал объяснять Игорь. — Знаешь, я давно тебе хочу сказать, что очень ценю твое поддержку. Мне всегда интересно твое мнение…

— Полевой, у меня такое впечатление, что ты тренируешься выступать перед общественностью, пребывающей в экстазе от того, что у них появился новый губернатор, который им будет ближе, чем отец родной, — она погладила его по щеке. — Позволь совет, тебе в таких ситуациях надо начинать свою речь издалека, мол, спасибо моей команде, моей семье, моей маме и папе, коту Борису, щенку Тузику и черепашке Фердинанду.

— Алиса, я серьезно, — перебил ее Игорь, прижимая ее руку к своему лицу. — Скажи, ты правда меня хотела тогда, ну, в тот вторник, когда приходила в офис?

— Игорек, ты же знаешь, что я считаю тебя привлекательным мужчиной, поэтому и тогда, и теперь, и еще, наверное, на протяжении некоторого времени мой интерес к тебе сохранится, если ты не выкинешь что-нибудь эдакое, что заставит меня в тебе разочароваться.

— Я постараюсь.

— Так о чем ты хотел поговорить?

— Лисенок, мы давно с тобой общаемся, но я почти ничего о тебе не знаю.

— У меня самая обычная жизнь, ничего примечательного, — скороговоркой ответила Алиса.

— Расскажи о своем детстве.

— Обыкновенное, с днями рождениями, но без конфет, тортов и мороженого. Надо было следить за своим весом. Лишние двести-триста грамм, и все, нагоняй от тренера.

— Ты мне никогда не рассказывала о своем спортивном прошлом, — аккуратно начал миллиардер.

— О покойниках либо хорошо, либо никак, — Полевой не ожидал услышать такого ледяного тона.

— Так вот я в этой ситуации предпочту — никак, — она поставила точку.

— Почему, любимая? Ты же выиграла Кубок, у тебя есть медали, словом, есть, чем гордиться, — он попробовал сыграть на ее самолюбии, полагая, что это заставит ее разговориться.

— Это для меня — пройденный этап. В спорт я никогда не вернусь, и вспоминать об этом я не хочу.

Полевой выжидающе смотрел на нее.

— Игорек, ты об этом хотел со мной поговорить? Ты заинтересовался художественной гимнастикой? — с издевкой спросила Алиса. — Или ты выбираешь, каким видом спорта будет заниматься твоя дочь?

— У меня нет детей, ты же знаешь.

— А пора бы уже обзавестись.

Оба замолчали.

— Ты была замужем? — нарушил тишину Полевой.

— Да, но это было давно, и я уже успела об этом позабыть.

— Алиска, скажи, ты хотела бы, чтобы у нас с тобой были дети? — медленно, словно пробуя слова на вкус, спросил Полевой. Он сам не ожидал от себя такого поступка.

— Какой ответ ты хотел бы от меня услышать? — оторопела Алиса.

— Честный.

— Если честно, то я хочу, чтобы у меня были не только дети, но чтобы у меня была нормальная семья: муж и дочь. Или сын.

Ее ответ прозвучал очень тихо и необыкновенно чисто. Он невольно залюбовался ею, такой торжественной и умиротворенной.

— Семью надо строить на доверии, — заметил Полевой, соскальзывая с обсуждения вопросов семьи и брака и желая снова вернуться к тому, ради чего затеял весь этот разговор.

— Догадываюсь. Только не понимаю, к чему ты клонишь.

Игорь и сам не понимал, как это его угораздило заговорить о семье и детях. «Пора бы уже признать, хотя бы самому себе, что я по уши втюрился, и ради того, чтобы сделать ее счастливой, готов практически на все. Тем более, сейчас, когда с Наташей меня уже ничего не связывает».

— Алиса, а серьезные романы с мужчинами у тебя были?

— Что значит серьезные?

— Это когда речь идет о настоящих чувствах.

— Полевой, я сама выбираю себе мужчин, тут нет речи о чувствах, — резко ответила бывшая спортсменка.

Она смахнула волосы со лба каким-то особым жестом, от которого у Полевого с бешеной скоростью начали выделяться гормоны. Он глубоко вздохнул и встал, чтобы унять накатившее возбуждение. Алиса отхлебнула глоток минеральной воды из своего бокала и молча смотрела на него, подняв брови.

— Думаю, это и называется неловкое молчание, — смущаясь своих чувств, сказал Полевой.

Им подали колоритно оформленные блюда: Алисе — кусочки утиной грудки, украшенные клубникой и ежевикой, а Игорь наслаждался устрицами с обжаренным луком-пореем, сдобренными черным трюфелем.

— Извини, мне что-то не хочется есть, — она немного поковыряла горячее вилкой, и теперь сидела, подложив под себя руки. Острые плечики и копна вьющихся волос делали ее такой трогательной, что Полевой забыл о своих подозрениях.

— Ты похожа на нахохлившегося воробья хмурым осенним утром, — сказал Игорь, наклонившись к ней.

Она подняла глаза, и он не мог удержаться, чтобы не поцеловать ее. Вопреки тем жестким словам, которые еще минуту назад произносил этот чувственный рот, губы Алисы были мягкими и теплыми. До сих пор, ему показалось, он не обращал внимания, как она изящна. Губы, грудь и бедра у Алисы были округлыми и манящими как у взрослой женщины, а все остальное как у беззащитной девочки, которую так хотелось подхватить на руки и унести из этого многолюдного места. Через минуту оказалось, что они практически ели друг друга на глазах у всех гостей фешенебельного ресторана, останавливаясь, чтобы глотнуть ртом воздуха, словно две гигантские рыбы, выброшенные на берег.

«Нет, она не может меня предать», — вертелось в голове у Полевого. «Я слишком люблю ее, чтобы поверить в то, что она стащила документы из офиса. Зачем они ей понадобились? Она из властных структур? Кто мог подослать ее ко мне?»

Даже такой бурный мозговой штурм не ослабил его желания. Холодок враждебности был растоплен жадными ласками. Нет, не любить ее было не за что. Совершенно успокоившись, Игорь заказал им обоим шоколадный десерт, от которого Алиса, конечно же, отказалась, и ему достались две порции.

— Полевой, я не хочу, чтобы ты лез в это дело!

— Ты боишься, что я запачкаю руки? — отбил атаку Игорь.

На секунду Наташа запнулась, обескураженная его ответом.

— Ты — толстокожий, ты — бегемот, тебе не понять, — бросила она.

— Уж конечно. Я еще себя не обрел, я как троглодит поглощаю круассаны, работаю как вол, устаю как собака и упрям как осел. Я — животное. Ты это хотела услышать? А ты непонятая, брошенная, позабытая мужем-стервецом жена, нашедшая успокоение в объятиях обыкновенного бабника.

— Тебе нравится его очернять, но между нами не только секс, мы любим друг друга.

Полевой рассмеялся.

— Знаешь, мне бы хотелось посадить вот так вот, напротив себя, этого твоего Ромео и сказать: «Парень, что же ты делаешь? Земля-то круглая!»