При упоминании главного врага в Империи, арганцы помрачнели. С каждым годом все сложнее становилось планировать операции и без потерь уходить от преследования. Законники учились на своих ошибках, превращаясь в достойных противников.

– О расспросах придется забыть, – подвел итог Кристан, – будем вести наблюдение и слушать, слушать, слушать. В тавернах всегда любят обсуждать новичков. Может и наткнемся на что-нибудь.

– А я, пожалуй, отправлюсь в столицу, – поднялся Даргей, – подготовлю своих людей. Чуется мне, девочка не сможет долго скрываться, слишком наивна.

– Думаешь, попадется? – помрачнел Кристан. Эту мысль он упорно отгонял прочь весь день, и все равно сердце сжималось в тревоге за хрупкую и такую беззащитную девушку.

– Она может и нет, но пегас… Скрывать его будет сложно.

– Хорошо, – Кристан тоже поднялся, – мы перелетим на окраину и попробуем отыскать следы, может, повезет. Если нет – встретимся в столице. Как ни грустно признавать, но скорее всего ты прав. Дариэллу следует искать именно там.

За первые день пути они обменялись не больше двух десятков слов, и лишь вечером, сидя у костра, Тайл спросил.

– И что же такого могло произойти, что ты, сломя голову, рванула из Аргании?

Дара насторожилась – за подобным вопросом могло последовать все, что угодно. Отвечать она и не собиралась.

– Хотя, о чем речь, – продолжил законник с ехидной ухмылкой, – вечно вы, женщины, сначала делаете, а потом думаете. Небось, повздорили, выплеснули друг на друга ушат помоев и разбежались в разные стороны. Он в горы подался, камням на тебя жаловаться, а ты домой помчалась.

– И с чего такие домыслы? – ледяным тоном осведомилась Дара.

– Так чей-то кинжальчик на груди носишь, отсюда и домыслы. Раз не сняла, значит, все еще любишь.

Дара замерла, не веря, своим ушам. Она тогда ничего и не заподозрила – видела же подобные кинжалы на других женщинах, поди разбери, кто из них замужем, а кто нет. Неужели, на самом деле это не подарок, а обручение? «Ох, Тимьяр, Тимьяр… как ты мог так поступить»! Обида обожгла сердце, а рука сама потянулась сорвать шнурок с шеи, но вовремя остановилась. Здесь не Аргания, кинжал ничего не значит, кроме своей немалой стоимости. Да и Ниим просила не расставаться с оружием, мол, еще пригодится. И плевать на обручение, если лезвие хорошо заточено, а рукоять удобно ложится в ладонь.

– Раз не сняла, значит, мне удобно носить его на шее, – отрезала Дара.

– Ну-ну, – ей, конечно же, не поверили.

– И откуда такая осведомленность о брачных обычаях арганцев? – перешла в наступление девушка.

– В детстве много книжек попадалось, – законник перевернулся на спину, разглядывая звездное небо, – Я любопытным рос, читал все подряд.

– Язык тоже по книжкам выучил?

– С языком иная история вышла. Друг мой старинный ходил на Средиморский континент. Смешно, мы с Арганией через горы соседи, а чтобы купить их товары приходится плыть за тридевять земель. В тех краях он подучил немного арганский, мечтал торговые дела с горцами завести, – Тайл помолчал, вздохнул и добавил, – От него я и нахватался пары сотен слов.

– Как все просто! – Дара тоже не спешила верить рассказам законника.

– У меня – да! – не остался в долгу Тайл, садясь, – а вот твоя жизнь, галчонок, так и кишит сложностями. Нет, чтобы помириться, разобраться, просто сбежала, да еще и на пегасе. Над этими конями арганцы, между прочим, хором трясутся. Нет, я не против подзаработать, а вот тебя за кражу по головке не поглядят, если поймают. И кинжал твой не поможет. Пегаса отберут, а воровки в Аргании не нужны. Там же все повернуты на долге, чести и морали, законы гор, твою мать.

Дара только вздохнула в ответ. А что тут сказать? Что действительно повернуты? И, что она теперь не просто продажная женщина, а еще и воровка? Хороша королевна… Хоть сейчас на трон, только не арганский, а имперский. Там проще на подобные вещи смотрят.

– За что ты их так не любишь? – тихо спросила.

– Я?! – грубо расхохотался Тайл, – ты что-то путаешь, галчонок. Да, законники чуть ли не молятся на этих ворюг. Ты только представь, сколько ограблений на них списано. Приезжаешь на место, а там лишь трупы и никаких драгоценностей. Сразу ясно, чья работа. Поверь, никто даже проверять не будет, так оно на самом деле или нет. Многие шайки под арганцев работают, их и не трогают, пока зарываться не начинают, да выносить лишнее. Ведь всем известно, что эти долбанные горцы лишь бирюльки забирают, а картины, посуду – ни-ни.

– А почему вы их не ловите?

– Зачем? У них же честь! Как найдут свои последние камушки, так и прекратят к нам наведываться. Так стоит ли силы тратить? Некоторые, правда, ради интереса на них охотятся – хочется им живого арганца поймать, да вдобавок император премию обещал за подобный героизм. Ну, а для простых людей велено врага из них делать, чтобы боялись, да в казну больше налогов платили. А то, кто еще их от ночных чудовищ защитит, окромя императора, да Службы Закона и Порядка? Вот и ходят слухи, что арганцы не только проклятое сокровище собирают, но еще кровь пьют и детей похищают.

Дара лишь головой покачала – сама ведь так думала. А много ли узнаешь, сидя за стенами приюта?

– Что притихла, галчонок? Собственной наивности поражаешься? – проницательно заметил Тайл, – думать надо было, когда сбегала, теперь то уже поздно. И чего не хватало? Хочешь знать, почему у нас не любят горцев? Не только из-за грабежей. Ты же видела, как они живут? Что скажешь?

– У них все по-другому, человечнее что-ли, – задумчиво проговорила Дара.

– Вот! – Тайл со значением ткнул пальцем в небо, – человечнее…, а у нас императорнее. Чувствуешь, разницу?

Дара кивнула. Странный он, какой-то, этот законник. Речь иногда нарочито грубая, иногда слишком правильная, и идеи какие-то… негосударственные.

– Эх, галчонок, да за подобный шанс пожить в Аргании тут люди душу продать готовы, а ты, – он выразительно махнул рукой, отвернулся в сторону, и Дара почувствовала себя полной идиоткой, – зависть, наивная моя, простая зависть всегда рождает много злобы.

Вот кем я всегда восхищался во всей этой истории с драгоценностями, так это императором. Нет, какой молодец! Понял, что единственный шанс выжить – разыграть из себя безутешного влюбленного. И так разыграть, что все поверили, даже арганцы. Конечно, ему пришлось слишком рано пожертвовать троном, да и свадьбой, но жизнь того стоит, не правда ли?

– Разве он её не любил? – Дара почувствовала обиду и за принцессу, и за Лиашанга.

– Любил? – рассмеялся законник, – Ох, галчонок, давно меня так не веселили. Ну, где ты видела, чтобы императоры любили, да еще и женились по любви? У них одна единственная женщина в жизни, которой они остаются верны – власть.

Все остальное: женщины, охота, балы, картины, пытки и казни – лишь увлечения. И не смотри на меня так. Не всё в жизни на самом деле выглядит так, как нам кажется. Иногда это всего на всего иллюзия. Знаешь, галчонок, полезно уметь заглядывать в суть вещей, не доверяя первому впечатлению. Проницательные живут обычно дольше.