— Ах, прекратите же вы, наконец! — сердито перебила его Лиза. — Я видела то, что и вы прекрасно должны видеть каждый раз, когда приезжаете в замок. Она отчаянно пытается казаться такой, какой, наверное, была несколько лет назад, но мы оба чувствовали, как у нее трясутся руки. И под слоем румян и пудры было заметно ее изнеможение. Она все еще великолепна, но она старая, усталая и больная женщина, и хотя я не могу простить вас за то, что вы насильно вовлекли меня в свои тайные интриги, все же в силах понять, что вас на это толкнуло. Если бы это была моя бабушка, я бы тоже, наверное, готова была пойти на разные уловки, чтобы пощадить ее чувства. Но это опасная игра! И мне страшно подумать, куда она может завести.

— Может быть, прямо к алтарю? — Он рассмеялся гортанным издевательским смехом и зарыл пальцы ей в волосы. — Неужели вам так противно пойти со мной под венец, а, малышка? Только подумайте о том, что вы жили бы в замке, стали бы графиней, а не бедной швеей, которая кроит дорогие платья другим женщинам. И у вас был бы муж, готовый исполнить любую вашу прихоть. Вы бы сами носили все эти великолепные наряды и украшения. Из вас получилась бы прекрасная бабочка, если бы вы вылезли наконец из своей куколки.

— Замолчите! — Она отвернулась в сторону, пытаясь избежать взгляда его насмешливых глаз.

И тут его пальцы больно схватили ее за шею, и он круто повернул ее голову к себе. Он блуждал взглядом по ее лицу, вбирая в себя ее юные чистые черты, любуясь ее чистой нежной кожей. Потом перевел взгляд на ее уши, глаза, медленно опустил взор на ее губы, верхняя губа у нее была тоньше, а нижняя — более полная и чувственная.

И вдруг наклонил к ней голову и с какой-то наглой небрежностью впился в нее губами. Она была к этому совершенно не готова, она не думала, что он зайдет так далеко, и глубокое потрясение смешивалось с удивительным, незнакомым ощущением от прикосновения его теплых губ.

Раньше она целовалась с молодыми людьми, они крепко обнимали ее на вечеринках, запечатлевая невинные поцелуи, но никогда прежде Лиза не испытывала такого неистового напряжения, ощущения бегущего по губам огня… она никогда не была так взволнована близостью его мускулистого тела, смуглой, золотистой кожи, высоких испанских скул. Чтобы понять и оценить то, что происходило с ней в это мгновение, она закрыла глаза, и, словно приняв это за знак смирения, он прижался губами к ее глазам, затем к левой мочке, и снова по коже пробежали электрические волны, когда она почувствовала, что он целует ее, слегка покусывая зубами ее губы.

— Не смей! — Не успела она выкрикнуть эти слова, и он сразу отпустил ее и стоял рядом, не двигаясь, широко улыбаясь и показывая ряд блестящих ровных зубов. На лоб ему упала прядь черных волос. Он был, как никогда, похож на демона-соблазнителя.

— «Не смей»? — насмешливо передразнил он. — Но все уже сделано, pequena. Я тебя уже поцеловал, и даже если ты будешь оттирать лицо и губы щеткой, не сможешь стереть память о столь ненавистном тебе поцелуе. Конечно, тебе это должно быть противно. А по-моему, очень даже соблазнительно.

— Вы невыносимы! — бросила она ему в лицо. — Вы обманываете собственную бабушку, заигрываете с другой девушкой за спиной той, в которую влюблены. Меня предупреждали, что испанцы — дикие звери, но я даже представить себе не могла, что они способны на такие ужасные вещи, какие творите вы. — Она возмущенно откинула волосы с лица. — Я хочу немедленно уехать отсюда, сеньор. Можете сказать графине, что мы внезапно поссорились и я вернула вам кольцо. — С этими словами она стала дергать и крутить сапфировый перстень на пальце, но, к ее ужасу, он никак не поддавался. Она крутила золотой ободок, сапфир жег ей палец, она отчаянно рвала с руки кольцо, а тем временем Леонардо облокотился на перила лестницы и молча наблюдал за ней из-под полуприкрытых век, и в лице его явственно читалась мрачная угроза.

— Я и забыл, какие у моей матери были тонкие пальцы, — сказал он. — На вашем месте я не стал бы этого делать, Лиза. У вас сейчас распухнет костяшка, и тогда вы не сможете снять кольцо, придется отрезать палец.

— Ничего, надо мылом помазать, — возразила она. — Сейчас пойду к себе в комнату и там сниму его, а после, если мою машину уже починили, я уеду.

— Боюсь, что ничего не получится, — проговорил он неторопливо. — Вы будете здесь ровно столько, сколько мне будет нужно, и если только нарушится душевное спокойствие моей бабушки, обещаю, вам придется на собственном опыте узнать, что может сделать испанский волк с маленькой белой овечкой, которая неблагоразумно отбилась от стада. Что касается вашей машины, ее отвезли в гараж — в ней сломалась какая-то запчасть, которую надо везти из Мадрида. Это же британская машина, не забывайте, что у нас в гаражах на горных дорогах вряд ли найдутся запчасти для иностранных машин. Я, конечно, представляю себе мнение европейских женщин на этот счет, считающих, что весь мир предоставлен в их распоряжение и они могут разъезжать, как им хочется, и везде их только и ждут, чтобы обслужить по высшему разряду. На самом деле, сеньорита, вы находитесь в Испании, а именно в очень отдаленном районе Иберии. И здесь я хозяин, нравится вам это или нет, я могу сделать вашу жизнь приятной или ненавистной, в зависимости от вашего выбора.

Он замолчал и посмотрел на нее зловеще прищуренными глазами.

— Итак, мисс Хардинг, что вы выбираете? Хотите быть моей невестой, жить в холе и неге или молодой бунтаркой, которая нарушает свое обещание? Вы ведь пообещали оказать мне эту услугу, довести игру до конца, и я ловлю вас на слове.

— Вы довольно бесцеремонны, граф де Маркос-Рейес, — мрачно процедила она.

— Да, бесцеремонен, но пока еще не безжалостен, — усмехнулся он. — А теперь оставьте кольцо в покое…

— Это вы меня оставьте в покое, — перебила она, — хотя бы на несколько часов. Ради всего святого, позвольте мне хотя бы привыкнуть к этому… к этому сумасшедшему дому в горах. — У нее вырвался нервный визгливый смех. — Золовка предупреждала меня, что нельзя ехать в Испанию одной, она говорила, что я непременно попаду в беду. Надо было послушаться ее… — Лиза закусила губу. — Но вы теперь хозяин положения, впрочем, я готова признать, есть и моя доля вины в том ужасном положении, в котором я оказалась. А если я буду с вами сотрудничать, вы пойдете мне навстречу?

— А что я должен делать? — поинтересовался он.

— Больше никогда не целовать меня! — выпалила она с жаром. — Это не входило в условия сделки, тем более в отсутствие тех, кого мы должны убеждать в наших чувствах. Это нечестно…

— А никто и не обещал, что все будет по правилам, — медленно, растягивая слова, сказал он. — Главное, чтобы было весело. Вы редкостная ханжа, даже для англичанки. В наше время так много слышишь об этих независимых эмансипированных английских мисс, с такими смелыми взглядами на жизнь и любовь, но как только эту мисс бросают в объятия привлекательного мужчины, у нее холодеют пятки, и налицо признаки учащенного сердцебиения. Впрочем, меня это вполне устраивает. Мне бы не хотелось, чтобы моя английская невеста, пусть и временная, была бы столь же эмансипирована, как некоторые английские туристки на пляжах.