Все задаются вопросом, будет ли сей феномен продолжаться, и если да, то в каких масштабах.

Некоторых регионов он почему-то почти не коснулся — например, Ирландии, Японии, Австралии. Жители этих стран находят вполне приемлемым их умеренное расширение, особенно оно нравится молодоженам, которые, покупая домик, знают, что он будет расти вместе с семьей, а клочок лужайки со временем превратится в полноценный сад, где можно будет посадить фруктовые деревья и повесить качели для детей. Другие регионы, такие, как Африка южнее Сахары и Западная Азия, напротив, затронуты особенно сильно. Франция, как и вся Европа, занимает промежуточное положение. Причем Англия и Шотландия, по необъяснимым причинам, находятся в числе стран, расширяющихся медленнее всех в мире. На европейских саммитах их дипломаты, улыбаясь, говорят, что все дело в британском спокойствии.

На днях по телевидению выступал профессор Ренувье. «Если это будет продолжаться, — сказал он, — Франция скоро вырастет с Америку. Добраться из Тьонвиля до Бреста[20]будет все равно что от Севастополя до Берингова пролива. Такие расстояния вернут нас в Средние века. Провинциалы начнут больше обычного негодовать на удаленность парижских офисов, и не без причины; якобинская Франция превратится в федеральное государство. Места будет хоть отбавляй: цены на землю упадут, она станет почти дармовой, в том числе и в городах. Да и можно ли будет еще говорить о городах? Дома, стоящие сегодня впритык, раздвинутся на большие расстояния. Впрочем, раздвинется всё. От Парижа уже отделяются ближние пригороды. Например, Бур-ла-Рен сегодня находится в ста километрах от столицы, Буасси-Сен-Леже в трехстах. А что будет завтра? В городах улицы станут бульварами, скверы парками, а кварталы островками домов на пустырях. Если позволите мне неологизм, на смену агломерации городов приходит дегломерация». Словцо имело успех, и теперь все говорят о дегломерации мира, величайшем феномене нашего века.

Я много размышлял о том, что сказал Ренувье. Если так пойдет и дальше, должно случиться вот что: каждый из нас в конце концов останется один на огромном куске земли, день ото дня все больше удаляясь от других на своих кусках. Можно будет шагать много недель и даже месяцев, не увидев ни одной живой души; даже если население Земли вырастет до двадцати миллиардов человек, вокруг каждого будет достаточно пространства, чтобы никто никогда ни с кем не встретился. Фантазеры думали когда-то, что род человеческий, неуклонно прирастая числом, будет вынужден покинуть Землю и освоить другие планеты. Они ошибались: на самом деле достаточно будет лишь немного пройти, чтобы найти бескрайние девственные просторы и основать свое личное королевство.

Только что появившийся в продаже ремейк романа Жюля Верна пользуется огромным успехом: «Вокруг света за восемьдесят лет». В нем рассказывается о путешествии некоего англичанина, который заключил в своем клубе пари, что он и его семья объедут всю планету за три поколения — отец, сын и внук. Автор, по его словам, хотел поиронизировать над дегломерацией и ее последствиями. Но я не уверен, что это вымысел. При нынешнем развитии событий выйти из дома скоро будет настоящим приключением. Колоссальные расстояния вновь пробудят в нас забытую тягу к открытиям. Ирландцы, скандинавы и португальцы, великие народы-завоеватели, снова сделаются первопроходцами. Великими людьми будущего станут не артисты и политики, как сегодня, но путешественники, кочевники, вечные странники. Набросив доху на плечи и положив в мешок запас вяленого мяса, они отправятся с посохом в руке заново открывать наш обширный мир.

(Продолжение следует.)

К моему удивлению, в библиотеке Гулда нашлась секция кулинарных книг. Гулд любит хорошо поесть, что правда, то правда, но никто никогда не видел его у плиты; он сам признается, что терпеть не может стряпать, да что там, яйцо сварить неспособен. Но главное, я никак не предполагал, что Гулд сочтет кулинарные книги достойными его коллекции. Неужели он — наконец-то! — попался? Я не без лукавства поделился с ним своими соображениями; он улыбнулся и ответил: «Дело в том, что это не совсем обычные кулинарные книги. Разве вы в этом сомневались? Я не допускаю на мои полки ничего банального, и вам это известно. Возьмем хотя бы эту, — он показал мне толстый том, — “Блюда для бессонных ночей”, сборник бельгийского гастронома Анри Дюмурье. Сто обычных на первый взгляд рецептов, от которых слюнки текут; но, если вы соблюдете указанные автором пропорции, эти блюда вызовут жесточайшие желудочные расстройства, которые не дадут вам сомкнуть глаз, — отсюда и название. Но постойте! Взгляните теперь на эту! — Он достал другую книгу. — Она называется «Гастрономие фациле»[21], иначе говоря, «Простая гастрономия». Фамилия автора Мурлукин; это советский ученый, из тех, что трудились при Сталине, человек многих талантов — немного химик, немного дерматолог, немного биолог и немного гастроном. Он собрал здесь сто десять рецептов собственного изобретения, на основе веществ и растений с сильнейшими побочными эффектами. Эти блюда вызывают всевозможные кожные реакции — удивительные, безобидные и, главное, очень зрелищные: потеря пигментации, геометрические узоры, оранжевое или лиловое лицо, белые губы и так далее. Все это безвредно, уверяю вас, и, как правило, временно: всякий раз, когда я ел эти кушанья сам или угощал ими своих любопытных гостей, все проходило бесследно через пятнадцать минут. Вы не представляете, как это оживляет обед! Вот, смотрите: художник изобразил слева блюда, а справа тех, кто их отведал. Как аппетитны первые и как живописны вторые! Давайте пообедаем вместе на днях, я вас угощу». И Гулд принялся листать книгу, показывая мне сидящих за столом людей с лицами и руками в желто-зеленую клеточку, в серебряную крапинку или в разноцветных прыщах. Шарахнувшись, я ответил, что удовольствуюсь, пожалуй, обычным обедом, но он уже перешел к другим жемчужинам своей коллекции:

«Вот моя любимая. Посмотрите на нее хорошенько, ибо это редкая и очень ценная книга: “Большой трактат о современной кулинарии” Сигизмунда Меноншского. Видите, какая тяжелая, и переплет старый, так что я попрошу вас обращаться с ней бережно. Здесь тысяча рецептов».

Гулд положил книгу на пюпитр и наугад открыл. «Вот, взгляните: крылышки улиток с припущенным шпинатом под ореховой корочкой. Аппетитно, не правда ли? — Он перевернул страницу. — А вот еще: легкое лангустина с желтой долей и зеленой спаржей. — Еще. — Шоколадное фондю с пробковым кремом. — Еще и еще. — Карпаччо из малосольной форели под соусом винегрет с медом черепахи. Седло столетнего барашка из Мексики с фаршированными цветами кабачков. Пресноводный кальмар фламбе с анисовым ликером и сливочное ризотто под чешуйками из пармезана. Бедро краба со свежими овощами под томатным соусом. Тушеный ананас с ванильным мороженым и яблочными бобами. Морской чернослив с красным вином и арманьяком. Цыпленок, фаршированный сладкими раками фламбе с кальвадосом и каштанами...»