— Я-то соображаю! — проговорил он, убирая ее пахнущую жасмином ладонь от лица. — А вот ты как будто не понимаешь, в чем участвуешь! Так я тебе объясню!

— Не надо объяснять, я не маленькая, — ответила она, поморщившись. — Все я понимаю, но пойми и ты: то, что ты предлагаешь, это… чудовищный риск. Совершенно неприемлемый. Я не представляю, как я даже в кабинет к князю зайду с подобной идеей.

— Давай я поясню еще раз, — Герман вздохнул. — Я не предлагаю немедленно распустить всех мастеровых на все четыре стороны. Я предлагаю другое: мы сформируем из них отряд, подчиним его мне. Это будет наш резерв на случай… ну, на случай каких-нибудь осложнений, при которых на понадобятся силы.

— У нас есть силы на случай осложнений, — отрезала Таня. — Ты их видел тогда, во время штурма Залесского.

— Видел! И я видел, что их недостаточно! А что если бы мы тогда не смогли повредить портал своими силами?

— Даже думать об этом не хочу… — Таня покачала головой.

— Вот! — Герман поднял палец вверх. — А теперь представь, что у нас есть большой и сплоченный отряд магов, которым не нужны крепостные, и которые готовы драться не за страх, а за совесть. Которых не требуется использовать втемную, потому что они сами заинтересованы…

— И у тебя есть конкретные предложения? — спросила она. — Такие, которые я могла бы положить на стол к Оболенскому?

— Кое-какие есть, — ответил Герман. Всю прошедшую ночь он думал об этом. Отряд. Его собственный. Экспериментальный. Напрямую подчиненный князю. Вероятно, с оборудованием для быстрого реагирования. Почему бы не придать ему самолетный экипаж, например?

Все мастеровые получают офицерские звания и личное дворянство. Заодно получают какую-нибудь захудалую деревеньку в коллективное владение. Князь Кропоткин обучает их магии — он наверняка не откажется. Карасев работает с ними в качестве духовного целителя. Над всем этим висит обстановка секретности, живут они в каком-нибудь отдаленном месте, но при этом имеют право посещать город время от времени, ходить в увольнительные, развлекаться, тратить жалование. Желательно по несколько человек — чтобы все друг за дружкой немного следили.

Но главное, что в любой сложной ситуации у Оболенского будет под рукой отряд боевых магов.

— Ну, насчет экипажа, это ты загнул, конечно, — задумчиво проговорила Таня. — Никто на такие траты не пойдет. Ты знаешь, сколько он жрет магии? Да если ты попробуешь им управлять на своих собственных ресурсов, то помрешь через пять минут и шлепнешься на землю вместе с дорогущей машиной.

— Ну, это детали! — Герман махнул рукой, он чувствовал, как его несет, и мысленно порадовался, что Ермолова не стала возражать по главным пунктам. — Мне нужно только заручиться твоим согласием, чтобы…

— Погоди, погоди, — Таня выставила узкие аристократические ладони перед собой. — Все это, конечно, прекрасно, но на это требуется время. В этой системе такие решения так быстро не принимаются.

— А надо, чтоб принимались, — напирал Герман. — Шутки закончились, мы все влезли в это по самые уши, а князь Оболенский и прочие, кто там с ним еще, сидят себе и раздумывают: «Ой, а как бы чего не вышло? Ой, а что если с этой стороны взглянуть?». Тьфу! А время уходит! Если мы не сделаем этих людей своими, их приберут руками другие, которые не будут раздумывать.

— Ты про эту… Надежду? — глаза Тани скептически сощурились. — Что у тебя там с ней было, кстати, рассказывай?

— Я это… — Герман аж подавился от того, как резко беседа свернула в совершенно другое русло. — Ничего не было. Это не имеет отношения к делу.

— Так «ничего не было» или «это не имеет отношения к делу»?

— Это не имеет отношения к делу, — вздохнул Герман и торопливо прибавил, — но, все-таки, ничего не было.

— Понятно, — Таня покачала головой. — Я это спрашиваю потому, что… не может ли такого быть, что она… ну, скажем, может шантажировать тебя чем-нибудь?

— Не может, — мрачно ответил Герман.

— Ой ли? — Таня приподняла бровь. — Ты не забыл, она из списка людей, проблемы с которыми ты обещал решить. И она как раз самый проблемный человек в этом списке. Мы должны убедиться, что она либо на нашей стороне, либо… будет молчать по иным причинам.

— Мы можем попробовать ее завербовать, — проговорил Герман. — В конце концов, ее цели не настолько уж расходятся с нашими, если вдуматься. Если она хочет освободить этих людей…

— Она хочет власти! — отрезала Таня. — Знаю я эту породу людей. Будет помыкать и тобой, и ими, стоит только тебе дать ей такую возможность. Я бы предпочла решить с ней проблему иначе. Например, хлопнуть ее при задержании. Она ведь при задержании окажет сопротивление?

— Надо полагать.

— Ну, и прекрасно. Между прочим, на ней не только революционная агитация висит, но и несколько убийств ее же товарищей из «Черного предела». А кроме того, она была помощницей Пудовского, а значит, причастна ко всем его художествам, во всяком случае, в документах ее запросто можно выставить причастной. Да тебе за ее ликвидацию орден дадут, еще один.

— Суровая вы, все-таки, дама, ваше высокоблагородие, — с уважением проговорил Герман. — Всякий раз узнаю вас с новой стороны и не устаю поражаться.

— Есть немного, — протянула Таня задумчиво с ехидной улыбкой. — Но это, конечно, сперва надо хорошенько обдумать. Однако есть еще один вопрос. Ты разговаривал с графом? Что он? Я понимаю, что момент был не особенно подходящий, но…

— Граф готов к переговорам, — ответил Герман. — Но я бы действовал с ним очень осторожно. Бог знает, что у него на уме. Тут еще эта история с лакеем… как бы он не воспринял это, как угрозу с нашей стороны?

— Не учи папу детей делать, — неожиданно произнесла Таня. — В смысле, моего папу не учи. Если граф готов к сотрудничеству, то это первая хорошая новость за сегодня. Как я поняла, нашим очень нужны люди, на которых можно положиться. Ты ведь теперь у графа в доме за своего человека? Можешь, к примеру, явиться в гости к его дочке, проведать ее после случившегося?

— С превеликим удовольствием! — Герман щелкнул каблуками.