толкнула его и бросилась снова бежать. Герману, руки которого были все еще в кандалах, встать с земли было труднее, оттого он за ней не поспел. Вместо этого он с опаской оглянулся на таинственного зверя, который подошел к нему почти вплотную и глядел пристально желтыми глазами с вытянутым зрачком. Пасть его была густо вымазана кровью, вишневая капля упала с клыков на тропинку.

Несколько секунд они смотрели друг на друга. Герман за это время успел подумать, что вот тут-то ему, похоже и конец, потому что ничего хорошего взгляд зверя не предвещал. Затем ему пришло на ум, что пока существо не прыгнуло, неплохо бы попробовать дотянуться до револьвера, выпавшего из рук Егора и лежащего всего в какой-нибудь паре шагов справа. Конечно, целиться со связанными за спиной руками непросто, но тут сильно-то целиться и не надо. Главное, чтобы не прыгнул. Он стал осторожно, бочком, не вставая на ноги, потихоньку сдвигаться в сторону револьвера.

Но тут с барсом начало что-то происходить, и не успело оно произойти окончательно, как Герман уж догадался, кто перед ним. Сперва он подмял лапы под себя, затем протяжно зарычал, словно от сильной боли, дернул головой раз, другой, пожухлой траве совершенно голый мужчина, которого он сегодня уже однажды видел: смуглый, с орлиным носом и волевым подбородком. Тот самый горский князь, которого Герман принял за нигилиста-лазутчика.

— Пардон, что я в таком виде, — проговорил он, осклабившись. — Впрочем, дам здесь больше нет, так что нестрашно.

Губы и подбородок у него все еще были вымазаны в крови, так что вид у князя был не самый презентабельный. Говорил он с легким кавказским акцентом, который, впрочем, едва заметным, так что его можно было принять и за какой-нибудь европейский.

— Развяжите меня, — взмолился Герман. — Вон у того в куртке должен быть ключ.

С этими словами он указал на лежащего на траве верзилу и с неприятным чувством обнаружил, что тот тоже загрызен, причем, кажется, насмерть.

— Вам этот был нужен живым? — осведомился князь, проследив направление взгляда Германа. — Вы уж простите, не удержался. Я в этой форме не вполне себя контролирую. Если уж разошелся, то… сами видите.

— Снимите с меня наручники, — повторил Герман. — Мне очень срочно нужно…

— Непременно, только скажите сперва, кто вы такой, — князь подошел к поверженному верзиле и стал рыться у него в карманах.

— Я поручик Корпуса жандармов, — ответил Герман.

— Ну, так бы сразу и сказали, — князь достал ключ и щелкнул замком.

— А эти господа, стало быть… — начал он, но Герман его не дослушал.

— Герман! Выходи на связь немедленно! — заполнил тут же его голову отчаянный крик. Во все время драки он совершенно не слышал вызывающую его Таню и даже почти забыл о ней. Должно быть, сильнее врезавшиеся в руки наручники заглушили сигнал окончательно. Теперь же он звучал так громко, что Герман едва не схватился за голову.

— Я слышу! — произнес он. — Здесь был бой, Егор мертв, Надежда бежала. А что у вас там? Что за катастрофа?

— Ты раскрыл ее, да⁈ — воскликнула Таня. — Как-то понял, что она не собирается никого освобождать? Это чудовищно, каким-то образом она заразила всю группу мастеровых этим смертоцветом. Половина уже мертвы, за остальных сейчас борется доктор, ему удалось кое-что сделать. Хорошо, что ты вызвал его для Митрича.

У Германа сжались кулаки. Вот же тварь, как только таких земля носит. Значит, «кто отказался от дела революции, тот мертв для будущего». А решать, кого именно брать в будущее, а кого не брать, значит, будете вы, госпожа Надежда? Он отчаянно пожалел о том, что только прокусил ей руку, а не перегрыз горло. В его нынешнем состоянии это получилось бы у него не хуже, чем у князя-оборотня.

— Это она, — проговорил Герман по связи. — Она заранее все знала и отравила их каким-то образом.

— Ты знаешь адрес этого твоего специалиста по эльфам? — спросила она. — Он может что-то знать, что делать в подобных случаях? Доктор разводит руками и ни за что не ручается.

— Я… нет, нужно спросить у Уваровой-младшей.

— За ней уже послали, возвращайся тоже немедленно. Тебе нужна помощь?

— Теперь уже нет, — Герман вытер с губ кровь. — Мне тут… уже помогли.

— Ладно, когда вернешься, мне нужен будет полный отчет, — строго сказала она. — Сейчас мы поднимаем по тревоге все силы в губернии. Будет рейд по всем закоулкам, где может прятаться Надежда и ее новая группа. Если она от вас поедет поездом, то ее точно возьмут.

— Вряд ли она доставит нам такое удовольствие, — проговорил Герман себе под нос.

— У вас какие-то неприятности, я смотрю? — осведомился князь.

— Да… Мне нужно срочно идти… на станцию…

— Тогда пойдемте вместе. Только сделаем небольшой круг — мне нужно забрать мою одежду.

— Погодите, — Герман нагнулся к телам и обыскал их, одно за другим, перебарывая тошноту от вида растекающейся по тропинке крови. В кармане верзилы нашел он свернутую вчетверо квитанцию из камеры хранения Николаевского вокзала. Больше ничего примечательного в карманах не нашлось.

А Герман успел, было, подумать, что обнаружит у верзилы жестяную баночку с мятными леденцами. Это многое бы объяснило, и вообще одно сошлось бы к одному. Но, нет — так нет. Значит, будем искать дальше. Вот, почему бы и не на Николаевском вокзале? Жаль, конечно, что ни один из мерзавцев не попал к ним в руки живым, но на подарки судьбы жаловаться — грех. Остался жив — и ладно. Все остальное приложится.

Они двинулись по тропинке, и Герман был очень рад, что со стороны их никто не видел. Зрелище было бы чрезвычайно скандальное: парень в разорванной грязной одежде с окровавленым ртом и его совершенно голый спутник, тоже испачканный кровью. И все это в глухом осеннем лесу в сумерках. Попадется кто по дороге — сознание потеряет от ужаса.

К счастью, никто не попался. Князь без труда нашел кусты, в которых оставил одежду, и начал торопливо в нее облачаться. Только сперва промокнул губы платком и протянул другой такой же Герману.

— Зачем вы за нами пошли? — спросил его Герман.

— Мне, изволите ли видеть, просто интересно стало, — ответил князь, натягивая. — Вижу, идут двое