С Якопо они встретились спустя час, в центре Рима, недалеко от Триумфальной Арки, в маленьком коворкинге, похожем на обычное кафе. К счастью, в это время уже было тихо, слышалась только тихая музыка. Те, кто приходил сюда для работы, уже разошлись.

Якопо сидел, развалившись на стуле, и листал книгу, возможно, одну из тех, что стояли на полке у него за спиной. Перед ним стояла большая кружка кофе и тарелка с печеньем. Он был в наушниках и массивных роговых очках, которые придавали ему значительный вид. Квадратная форма лица, высокий лоб, короткая хипстерская стрижка. Руки в татуировках притягивали взгляд, они придавали ему вид крутого и самоуверенного парня. Эти тату на всю длину рук были изображением единой сюжетной мифологической картины. В нем чувствовался напор и сила зрелого мужчины, хотя недавно, как уже знала Люси, ему исполнилось только семнадцать. Он поднял глаза, поймал взгляд Люси, загнул край страницы, закрыл книгу и убрал ее в рюкзак.

— Что ты читаешь? — не удержалась от вопроса Люси.

— «Золотая игра». Кассовски. Знаете?

Люси кивнула. Это было неожиданно — редкая книга, в которой воспроизведены целые серии алхимических трактатов с коллекцией гравюр и символов.

— Так кого вы хотите найти? — Якопо был нетороплив и вежлив, но, казалось, не очень рад провести вечер с «ненормальной русской». Люси еще раз взглянула в сторону рюкзака, куда он убрал книгу. Очевидно, что она ошиблась, книга принадлежала ему, а не библиотеке коворкинга.

— Знаешь, я попала в странную запутанную историю. Мне нужно найти человека. Знаю только имя: Лука. Хотя еще, кажется, дату рождения. Он, скорее всего, живет в Америке, я не уверена.

Якопо посмотрел на Люси подозрительно:

— Давайте выйдем на улицу, я хочу покурить… А вы мне расскажите, какое отношение этот человек имеет к вам, хорошо?

— Да, хорошо, — Люси механически взяла со стола кофе Якопо. Он ухмыльнулся, выбрал печенье с тарелки и протянул ей.

В атмосферу сгущающихся вечерних сумерек рассказ Люси привносил таинственность с легким оттенком мистики.

— Ты ненормальная, — заключил Якопо, затушив третью сигарету.

За двадцать минут разговора все изменилось. Они будто были знакомы всю жизнь.

— Не знаю что бы я подумал, если бы моя мать попала в подобную историю. У тебя дети есть?

— Да, сын. Он живет в Новой Зеландии.

— Ух ты! Интересно… Пойдем, я думаю, мы найдем этого парня. Интересно, что ты ему скажешь, — Якопо открыл и придержал дверь, пропуская Люси в освещенный проем.

— А мне интересно, что скажет он.

Часа через полтора она уже знала, где живет и чем занимается сын Алекса. Они даже узнали, что сейчас он встречается с девушкой из Японии, моделью. Лука заканчивал восьмой семестр по специальности юриспруденция в Бостонском университете. Каждый год летом Лука приезжал домой, в старый чудесный Бриндизи, где жила его мать.

— Бостон, один из самых интеллектуальных городов мира, — заметил Якопо.

Люси отправила Луке сообщение, короткую просьбу о важном разговоре, связанном с его отцом. Через двадцать минут она уже получила ответ: «Синьора, я не знаю кто вы, но могу сказать, что мой отец — самый великий лжец в мире. Я, черт возьми, не видел его шесть лет и не знаю, что он делает. Меня не беспокоит его судьба. Я научился справляться в жизни без него».

Люси растерянно смотрела на Якопо.

— Хм-м, по твоему рассказу, его отец выглядит вполне приличным человеком. Но впечатление такое, что вы говорите о разных людях.

— Да, странно, может быть это не он. Я уточню.

Ответ Луки на подробный вопрос Люси был краток: «Да, это мой отец».

— Судя по всему, у этого Алекса запутанное прошлое, — заключил Якопо.

— Я должна поговорить с его сыном. Глупо было бы писать ему о свалившихся на мою голову денежных счетах и домах его отца.

— Почему глупо?

— Ну, если и не глупо, то неправильно…

— Так позвони ему. Он же отца не хочет знать, а не тебя. Заинтересуй его, только без излишней мелодрамы. А вообще, лучше бы тебе сейчас пойти поспать и перестать думать обо всем этом на время. Утром проснешься и все решения придут. Почитай что-нибудь, отвлекись.

— Да, ты прав. А можешь мне свою книгу дать до завтра? И еще я хотела тебя попросить: ты со мной съездишь завтра во Флоренцию? Мне нужно посмотреть эти, неизвестно откуда взявшиеся, дома.

— А что, ты одна боишься заблудиться? — Якопо смотрел на нее с ироничной, но доброй ухмылкой, слегка запрокинув голову, — Насколько я понял, ты Флоренцию отлично знаешь, ты сказала, что у тебя там есть дом. Мне, конечно, любопытно на все это свалившееся наследство взглянуть. Но тебе придется отпрашивать меня у отца. Он не разрешает уезжать из дома даже на велосипеде дальше пяти километров, да еще с незнакомыми людьми.

Якопо хохотнул в кулак и через секунду уже улыбался во весь рот дружелюбной белозубой улыбкой. Рядом с этим парнем Люси чувствовала себя потерявшимся ребенком, который, наконец, попал в надежные руки ответственного человека.

— Пойдем, я провожу тебя до отеля, — сказал он, забрасывая на плечо свой фирменный швейцарский рюкзак.

— Пойдем. Я люблю ночной Рим. Он так подсвечен, что становятся таинственно-сказочным и загадочными.

— Ага, как твоя жизнь, — присвистнул Якопо, на ходу доставая из рюкзака книгу, — держи, чтобы не забыть. Мне интересно как ты ее будешь читать.

— Очень просто. Открою наугад. И наверняка увижу то, что мне нужно, — Люси устало улыбнулась.

— Интересно, завтра мне расскажешь, что тебе там откроется.

— А ты мне сейчас расскажи о своих татуировках. Это что, потребность в неких компенсациях? Или в ярких эмоциях — как любовь к экстриму. Или желание получить контроль над своим телом?

— Да нет, для меня это самостоятельное искусство, мировоззрение и образ жизни.

Прогулка до отеля по освещенным фонарями улицам была наполнена магнетизмом, который невозможно почувствовать при свете дня. Прежде чем подняться в номер, Люси задержалась в холле, очарованная негромкой игрой одинокого пианиста, гостя отеля.

Затем, уже у себя, она устроилась в глубоком кресле и открыла книгу. В мелкую вязь букв был вплетен глубинный смысл всего: поиск просветов бытия, просвета в значении слабого луча света во мраке и промежутка между ними.

Ранним утром Люси поднялась на Авентинский холм. С вершины смотровой площадки, окруженной апельсиновым садом в дрожащей утренней прохладе, открывался чудесный вид на романтичный город. «Самые удивительные вещи поджидают нас там, где мы научились ничему не удивляться и не пугаться, если на наших глазах ломается установленный