власти и хотел иметь возможность передавать эту власть по наследству, а Дай-цзуну хотелось, чтобы генералы находились как можно дальше от столицы и приносили бы государству какую-то пользу. Император назначил четырех генералов на должность цзедуши, создав для них на окраинах империи четыре военных округа, и согласился с тем, чтобы эта должность передавалась по наследству (практика передачи напоминала передачу сёгунской власти в Японии: император утверждал наследника умершего или отошедшего от дел цзедуши в этой должности). Надо ли упоминать о том, что все собранные налоги оставались в распоряжении цзедуши?

С тактической точки зрения император Дай-цзун поступил правильно, ведь худой мир всяко лучше доброй ссоры, да и справиться с генералами не было возможности – для этого снова пришлось бы обращаться за помощью к уйгурам или другим соседям, что обернулось бы новым разорением земель и, вообще, неизвестно что из этого бы вышло. По состоянию на 763 год, другого выхода у императора не было, но впоследствии он должен был изыскать возможности для того, чтобы избавиться от всех четырех «мин» ради блага династии и государства, этого требовали стратегические интересы. Хитроумный Чжугэ Лян[122] нашел бы несколько способов для этого – столкнул бы генералов лбами, подослал бы к ним наемных убийц, разжег бы пламя недовольства среди их подчиненных или же придумал еще что-нибудь, но Дай-цзуну, будем уж говорить начистоту, было до Чжугэ Ляна так же далеко, как лягушке до дракона. Император предпочел пойти по пути наименьшего сопротивления и вместо того, чтобы избавиться от потенциально опасных генералов, всячески угождал им.

Возьмем для примера хотя бы Тяня Чэнси, под началом которого находился округ Вэйбо со столицей в Ханьдане[123], созданный из пяти префектур. Очень скоро Тянь решил, что должности цзедуши для него мало, и захотел получить высокую придворную должность тун-чжуншу[124], сравнимую с должностью чэнсяна. Отправив императору послание с прошением должности, которое фактически было требованием, Тянь начал строить в Ханьдане храм, посвященный четырем императорам династии Янь – Ань Лушаню, Ань Цинсю, Ши Сымину и Ши Чаои (сыну Ши Сымина, который убил своего отца для того, чтобы занять яньский престол). Император Дай-цзун отправил к Тяню гонца с просьбой разрушить этот несообразный храм и в качестве признательности сделал его тун-чжуншу, иначе говоря – позволил шантажировать себя столь грубым образом. Более того, в следующем году император отдал свою дочь гунчжу Юнлэ в жены Тяню Хуа, сыну Тяня Чэнси. Налаживанию отношений этот жест не поспособствовал, напротив – Тянь Чэнси возгордился настолько, что совсем перестал считаться с императором. Дай-цзун был не совсем уж безвольным правителем, с некоторыми своими врагами он расправлялся умело и жестко, да и военный опыт у него имелся, но тем не менее он долго потакал Тяню Чэнси и другим правителям окраинных округов.

Когда у Тянь Чэнси испортились отношения с Сюэ Э, братом Сюэ Суна, император не воспользовался этим для того, чтобы избавиться от обоих, а позволил Тяню захватить две трети округа, управляемого фамилией Сюэ.

В 775 году произошел трагический инцидент: во время игры в поло[125] во владениях Тяня Чэнси сын Ли Баочэня Ли Баочжэн столкнулся с сыном Тяня Тянь Вэем. В результате этого случайного столкновения Тянь Вэй погиб. Тянь Чэнси заключил Ли Баочжэна под стражу и отправил его отцу послание с сообщением о случившемся. Не желая ссориться с Тянем, Ли Баочэнь согласился с тем, что тот накажет Ли Баочжэна по своему усмотрению. Скорее всего, Ли Баочэнь предполагал, что дело закончится каким-то количеством палочных ударов, но Тянь Чэнси забил Ли Баочжэна насмерть.

Поло стало известным в Китае в начале танской эпохи, когда оживилась торговля (и культурный обмен) с Ираном. Игра быстро приобрела популярность среди знати, причем играли в нее не только мужчины, но и женщины.

Ли Баочэнь и Ли Чжэнцзи (так теперь звался Ли Хуайюй), у которого были свои счеты с Тянь Чэнси, обратились к императору с просьбой поддержать их против Тяня, и Дайц-зун согласился на это. Раз уж согласился, то нужно было идти до конца, до полного уничтожения семейства Тянь, однако Тяню удалось внести раскол в ряды своих противников – он перетянул на свою сторону Ли Баочэня и убедил Ли Чжэнцзи отказаться от продолжения войны. Оставшись в одиночестве, император был вынужден примириться с Тянь Чэнси. Прекрасная возможность была упущена, и виноват в этом был император Дай-цзун, которому следовало заботиться о единстве в рядах своих сторонников и своевременно пресекать происки Тянь Чэнси. Сказал же Сунь-цзы, что «кто знает себя и знает противника, тот в ста сражениях не потерпит ни единого поражения; тот, кто знает противника, но не знает себя, будет чередовать победы с поражениями, а кто не знает ни себя, ни противника, тот в любом сражении может потерпеть поражение». Дай-цзун должен был быть знаком с этим правилом (как и с другими классическими правилами ведения войны), но не придерживался его, за что и был наказан.

В 776 году представилась еще одна возможность для того, чтобы покончить с Тянь Чэнси, которую Дай-цзун снова упустил. Тянь Чэнси поддержал военачальника по имени Ли Линъяо, который попытался захватить власть над округом Бяньсун, находившимся на территории современной провинции Хэнань. Дурной пример, как известно, заразителен, и Ли Линъяо захотелось стать таким же независимым правителем, какими были цзедуши. Этот повод можно было использовать для того, чтобы наконец-то разделаться с заносчивым цзедуши, тем более что к тому времени раны, нанесенные мятежом Ань Лушаня, были залечены, и императорская армия окрепла, но император Дай-цзун в очередной раз предпочел удовлетвориться извинениями и изъявлениями покорности со стороны Тянь Чэнси, хотя эти слова не стоили и одного цяня. А после смерти Тянь Чэнси император утвердил в должности цзедуши его сына Юэ, которого сам Чэнси избрал своим наследником…

Несмотря на свою нерешительность и недостаток ряда других необходимых для правления качеств, спустя некоторое время после прихода к власти император Дай-цзун смог избавиться от евнуха Ли Фуго, который обнаглел настолько, что мог сказать в глаза императору следующее: «Ваше величество может пребывать во дворце, предоставив Вашему старому слуге возможность разбираться с тем, что происходит снаружи»[126]. Чему тут удивляться, ведь Ли Фуго считал, что это он открыл перед Ли Чу дверь, ведущую к престолу, устранив императрицу Чжан. Но, как говорится, «забавляясь с тигренком, не следует забывать о том, что со временем он вырастет в могучего зверя».

Император действовал осторожно, поскольку влияние Ли Фуго было велико и ожидать от него можно было чего угодно. Для того чтобы создать у Ли Фуго ложное ощущение безопасности, император дал ему