нет, товарищ майор, никакого сговора, – изнутри Соколова будто кипятком обожгло от обиды из-за того, что Еременко заподозрил его в предательстве. – Никакого умысла, немецкий товарищ хочет искупить свою вину, жизнь свою изменить. Он ведь… может, ну, стать… человеком из фашиста.

– Не верю я, – вдруг взорвался Гордей Иванович. – Ни ему, ни тебе! Видел таких, что родиной клянутся, а потом к немцу бегут, поджав хвост. Герои! Устроил мне тут! Два танка на железной дороге оставил, один в поле сгорел вместе с экипажем! Командир роты называется! Ты за каждого из своих танкистов головой отвечаешь, за каждого! В бой солдаты идут, чтобы жить, а не умирать! А ты что? Сразу в атаку кинулся, как мальчишка!

У Соколова на языке вертелись десятки слов, с помощью которых он мог доказать свою правоту. Он действовал с расчетом, как раз обдумав каждый тактический ход, а не подставил своих ребят. Но комбат, наконец получивший возможность выплеснуть раздражение и досаду, накопившуюся за время долгой ночи, пока он ждал пропавшую роту, заходил из угла в угол, тыкая в Дорвельца пальцем:

– Они хуже зверей, убивают детей, стариков, женщин. И не просто убивают, а гонят в концлагеря, мучают, издеваются! И ты вот ему, ему веришь?! Он же просто испугался, за кусок хлеба, за свою дерьмовую жизнь готов сапоги тебе лизать. Только увидит кусок побольше и туда побежит. А ты ему веришь! Человеком считаешь! – Он снова заглянул в открытое лицо молодого лейтенанта. – Ведь веришь, да? Эх, Соколов, может, ты и хороший танкист, но жизнь тебя еще не научила, не выбила дурь эту! Во фрице человека увидал! Да эту сволочь надо к стенке и пулю в затылок, а не помощь от него принимать!

Его гневную речь вдруг прервал звук тяжелых шагов за стенкой и густой бас:

– Доброе утро, товарищи!

– Здравия желаю, товарищ генерал! – на разные лады разнеслось по штабу приветствие.

Майор не успел одернуть гимнастерку и застегнуть воротничок, как штора отъехала в сторону и показался широкоплечий крепкий мужчина в папахе и накинутой на плечи шинели. Из-за согнутой в перевязке руки полы обмундирования расходились в стороны, так что было ясно видно и большую генеральскую звезду на погонах, и ряд из орденов на груди. Бледный мужчина с усилием сделал шаг и прислонился к стене, повязка на руке стала пропитываться кровью.

– Товарищ генерал, присаживайтесь, – Еременко бросился к табурету и рявкнул в сторону второй половины избы, служившей штабом: – Чаю принесите с печки и сахару побольше. Перевязку давайте сменим, потуже надо затянуть.

Командир полка отмахнулся, прислонился к стене и закрыл на секунду глаза. На сером лице исчезли все краски, губы посинели из-за сильного кровотечения.

– Сейчас полегчает, – генерал с усилием приоткрыл глаза. – Полчаса назад, как атаковали, целый отряд на мотоциклах, и с ними «тигр». Приметный. Череп с костями на нем намалеван. Обстреляли и в лес обратно ушли, мы им даже ответить не успели. Меня сразу осколком ранило, водитель мой рассмотрел, что на мотоциклетчиках нашивки СС и череп на ремнях.

– «Тотенкопф», это символ отдельного подразделения СС! «Мертвая голова», третья танковая дивизия, – не удержался от замечания Соколов.

– «Тотенкопф», йя, йя! – немецкий офицер взволнованно заговорил, быстро, прерывисто, размахивая руками во все стороны.

– Гордей, переводи, толмач наш, – генерал сел прямо и сморщился от боли в раненой руке.

– Он говорит, что на территории между фронтами действует блицгруппировка резерва СС, так как здесь находится узел дорог в шести стратегически важных направлениях. Группа СС имеет возможность менять технику, в основе группы танковый взвод из «тигров» и БТР под командованием офицера Шоллера. Он готов помочь ликвидировать Шоллера, если вы отправите его на задание вместе с офицером Соколовым.

– Ликвидировать, говоришь, готов? – Комполка всмотрелся сначала в Дорвельца, потом в Соколова и перевел взгляд на комбата. – За последнюю неделю более десяти нападений, погибших уже перевалило за сотню. Взвод связи в соседнем полку расстреляли прямой наводкой из танковых орудий. Ни одного в живых не осталось. Артиллерийский расчет на лошадях перевозил боеприпасы и зенитку, тоже в три выстрела из танковой пушки уложили, никто и опомниться не успел. Надо этому «тотенкопфу» срочно голову оторвать!

– Но, товарищ генерал, это же немец, фашист! Он же сбежит, только к нейтралке подведи. Что, если сказки нам рассказывает, а сам побег запланировал. Нельзя ему верить!

– Давай, лейтенант, выведи пленного на свежий воздух. Нам с комбатом надо поговорить с глазу на глаз.

– Есть, – Соколов потянул за рукав застывшего с немым вопросом в глазах Дорвельца к двери.

Едва за ними закрылись двери, как сквозь стены донеслись громкие восклицания Еременко и низкое гудение баса командира полка. Карл вымученно улыбнулся и кивнул на вход в штаб:

– Они не верят мне, да?

– Да, – коротко подтвердил Соколов и отошел подальше, чтобы невольно не подслушать чужой жаркий разговор.

– Товарыш Алекцеи!

От неожиданного обращения лейтенант даже вздрогнул, а Дорвельц, старательно растягивая звуки, повторил:

– Товарыш Алекцеи. – И снова перешел на родной язык: – А вы мне доверяете или тоже не верите, что я просто хочу помочь?

– И как мы это сделаем? Как ты поможешь нам справиться с ударной группой «тотенкопф»?

– Я не знаю пока, необходимо выработать план, выманить Шоллера и его головорезов. Я уверен, что у нас обязательно получится, если вы мне поверите. Я готов, готов искупить свою вину.

Немец снова начал от волнения захлебываться, но тут с грохотом распахнулась дверь. На крыльцо вылетел красный от злости Еременко, следом за ним шагал бледный генерал. Перед тем как сесть в машину, комполка повернулся к Соколову и отчеканил:

– Не подведи меня, парень!

Как только машина полкового генерала зафырчала по разбитой дороге, усеянной после бомбежки выбоинами, Еременко резко развернулся к молодому лейтенанту и процедил сквозь зубы:

– У тебя двое суток, два танка Т-34 и этот, – он кивнул в сторону Дорвельца, – помощничек. Если не ликвидируешь эсэсовцев в срок, то пойдешь обратно в командиры танкового отделения, я лично рапорт напишу. Выполнять приказ!

– Есть! – выкрикнул Алексей, стараясь не показать, как огорчен боевой задачей.

Невыполнимо трудной задачей, потому что атаковать он не боялся даже группу «тигров» с мертвыми голова на бортах. Но совсем не понимал, как же ему найти очередную позицию резерва СС, ведь противник постоянно меняет место расположения, по нескольку раз за ночь передислоцируясь от одной важной магистрали к другой. Раздосадованный поворотом событий, Соколов зашагал к старой парикмахерской, где разместилась его рота и экипаж командирского танка. Голова гудела от мыслей, как ему обнаружить очередную позицию, с которой нанесет удар