Люди задавались вопросом, почему же началась эта медийная горячка. Они слишком безропотны. Они не понимают, что во Франции в 2013 году ребенок должен находить другие решения, кроме как убивать себя, когда группа учеников делает его козлом отпущения и выплескивает на него коллективную глупость, злость и неосознанность.

Наш адвокат подал жалобу в прокуратуру Парижа, указав, что дело включает в себя киберпреследование, следовательно, можно просить о передаче дела. Прокуратура решила вынести обвинительное заключение. Сейчас, когда я пишу эти строки, твое дело находится в руках следователя, который нашел время внимательно нас выслушать, уточнив, что работает беспристрастно, со стороны обвинения и защиты. Мы оценили его честность и это сбалансированное отношение.

Некоторое время спустя я получила анонимное послание. В почтовом ящике я обнаружила копию писем, отправленных директором колледжа в ректорат и министру образования, Винсенту Пейону. Он заявлял, что я высказывалась в прессе, воспользовавшись тематикой школьной травли, и превратила свое горе в «телегеничное». Он еще смел упрекать меня в том, что мое горе «телегеничное»! Это были громкие и злобные заявления. Уверена, он надеялся на то, что теперь мы притихнем.

В своем письме от имени всего педагогического коллектива директор упоминал о психологическом кабинете для преподавателей и руководящего состава. Он уточнил, что я буквально выдирала информацию, преследуя их (да, он посмел употребить это слово) и что, если я снова появлюсь на публике, они с преподавателями больше не собираются этого терпеть. Он просил Винсента Пейона закрыть мне рот. Все пункты, по которым министр образования должен был пройтись, были перечислены списком.

Я уже получала анонимно то знаменитое письмо, которое директор разослал всему руководящему составу и всем преподавателям в день твоей смерти с требованием не контактировать с членами семьи погибшей.

Также я получала краткий отчет генеральной ассамблеи, проходившей еще, когда ты была жива. На том собрании заведующая учебной частью жаловалась на проблему дисциплины в колледже. Она утверждала: «Не стоит обвинять во всем 4-й класс!» Эта ремарка хорошо демонстрирует: в том, что касалось дисциплины, твой класс был головной болью всего колледжа.

Несмотря на то что письма появлялись в нашем почтовом ящике по ночам или днем, когда мы этого не видели, они все равно грели нам душу. Они свидетельствовали о поддержки того, кто нам их передавал. А также о страхе, который испытывал тот, кто хотел нам помочь. Я очень рада, что у меня были эти документы – они сильно продвинули ход дела. Однако никто не решился свидетельствовать от своего имени, при свете дня, чтобы защитить опечаленную семью и маленькую девочку, доведенную до крайности.

Все спрашивали меня, почему ассоциации родителей школьников не поддерживают нас. Потому что они защищали своих детей, включая тех маленьких палачей, которые и побудили тебя совершить самоубийство. Я общалась с одной мамой – представительницей FCPE (Федерация родительских советов учащихся государственных школ), пытаясь разузнать информацию, которая могла бы нам помочь. Ее ответ: «FCPE потребовало у родителей учеников не разглашать информацию, связанную с колледжем».

Приказ понятен: все объединились против семьи Фрез, никто даже не думает говорить! Даже обслуживающий персонал боялся высовываться! Я узнала, что в ноябре 2013-го директор собрал всех взрослых колледжа, включая охранников и уборщиц, и потребовал подписать жалобу Пейону против меня. Преподаватели тоже были привлечены. Некоторые не явились. Кто-то пришел, но подписываться отказался. В конеце концов письмо Пейону подписали от имени «педагогического состава».

Мои друзья поражались тому, что никто из детей не принес нам свои соболезнования. Но даже если я тебя шокирую, бедная моя девочка, которая никогда не прочтет эту книгу, даже если я тебя шокирую… У меня сложилось впечатление, что им было плевать на твою смерть.

Я следила за ними на «Фейсбуке». Через три дня после твоей смерти они уже веселились. Я разглядывала селфи, сделанные возле раздевалок (место, которое стало для тебя голгофой), или, например, общешкольное фото, подписанное: «Супергод вместе с вами! Лучший год в нашей жизни». Мое сержце сжалось от этого комментария. Я убеждала себя: возможно, они маскировали свои настоящие чувства, прятали свою боль? Мне было трудно в это поверить. Почему ни один их них не послал мне ни одного вежливого слова?

В общем, мы столкнулись со всеобщим нежеланием нас понять. Со стороны родителей, детей, администрации колледжа… Несколько престижных книжных издательств предложили мне написать эту книгу. Когда я получила письмо от Клариссы Коэн, я была просто потрясена. Мы с твоим отцом решили, что я обязана говорить. Ради тебя. Ради других.

Тем не менее, буду честна, некоторым ребятам очень тебя не хватало. Например, Роману или Рафаэлю, мама которого была единственной из родителей, кто решился связаться со мной по смс.

Некоторые ученики объединились, чтобы почтить твою память. Вскоре после твоих похорон на «Фейсбуке» был создан форум в твою честь: «RIP Марион Фрез», я уже об этом говорила. Примерно тогда появилось еще два: «Марион была ангелом и ушла слишком быстро» и «RIP, Марион, мы все так тебя любили». Сегодня все эти группы и форумы закрыли. Четвертая группа под названием «В честь Марион Фрез» была создана 31 августа 2013-го. Через год, в сентябре 2014-го, страница также была закрыта. Группа насчитывала более 1700 участников.

Выходит, деятельность не была напрасной. Хотя эти группы были созданы без нашего ведома, они очень поддерживали нас. Особенно четвертая, которая оставалась активной так долго, целый год, благодаря какой-то девочке, пожелавшей остаться неизвестной. Я не думаю, что колледж мог бы организовать группу в твою честь… И многие люди заходили туда, чтобы выразить свою боль. Это была полезная отдушина для них. Вероятно, та девочка, которая создала группу, понимала, что тебе пришлось вынести. Она сама была жертвой школьной травли, ее дразнили толстой, страшной или ненормальной. Точно не знаю, но однажды она обмолвилась об этом на странице: «Даже не знаю, как вы сами можете смотреться в зеркало!» Да, там было много орфографических ошибок, но это нестрашно.

Немного позже она радовалась: «Нас здесь намного больше, чем тех тиранов!» И она была права: страница на «Фейсбуке» за две недели набрала 1672 лайка, хотя там практически ничего не было, кроме пары постов с высказываниями и стихами. Это невероятно!

Создательница группы была очень смелой. Она публиковала довольно прозрачные сообщения против тиранов. Она писала о суициде и самоповреждении. Этой девочке было всего 12 или 13 лет в 2013-м, а она выбрасывала настоящие темы для дебатов. Конечно, мы не на канале France Culture, но это было довольно интересно, когда она знакомила взрослых с подростковой повседневной реальностью и побуждала их задавать вопросы.

Я полагаю, она решила хранить анонимность чтобы избежать проблем, давления. Я заметила, что она иногда стирала некоторые посты. Мне кажется, она получала упреки за них в личные сообщения. Бороться с тиранами означает взять на себя риск получить оскорбления в ответ, бумерангом. Она нашла в себе силы и не боялась, поскольку поняла, что интернет-пользователи со всей Франции поддерживали ее. В том числе и взрослые, которые говорили: «О, я понимаю, я сама переживала это в детстве» или «Я уже взрослый, а мне до сих пор не по себе от тех историй». Некоторые родители рассказывали, что их сын или дочь переживают нечто подобное.