носителя, эмоции, манеры, привычки, навыки — в общем, полный комплект. Кроме того, надо же нам знать, что происходит снаружи. А то чужаки сюда забредают все реже и реже — просто беда, даже поговорить не с кем. Друг друга мы давно наизусть выучили, а новые личины в последний раз получали аж три века назад… Ну что, Рейн, я ответил на все твои вопросы? Такая любознательность перед лицом неизбежной смерти весьма похвальна. Что-то мне подсказывает, что твоя личина станет одной из моих любимых, — фальшивый Ольвер поднялся на ноги, повел плечами, улыбнулся с явным предвкушением и полной уверенностью в том, что все им задуманное получится.

Если этому Городу Мертвых действительно было больше пяти тысяч лет и если стражи успешно охраняли его все это время от чужаков, то я прекрасно понимал такую самоуверенность. Что, конечно, не означало, что она мне нравилась.

— Старший, присмотрись, — вдруг в первый раз за все время подала голос тварь, носившая лицо Маркуса. — С этим человеком что-то не то.

— Не то? — фальшивый Ольвер повернулся к нему. — Что ты заметил?

Я не стал дожидаться, пока они определят, в чем заключается моя «неправильность».

— О, Предвечный, — сказал я, и фальшивый Ольвер замер, по его лицу скользнуло недоумение.

— Древнейший из Древних, — как и с мертвецом в доме-коробке, упокойная молитва подействовала с первых же слов. Хорошо, а то я уже был морально готов сорвать кольцо с нихарном. Полная демоническая одержимость, со всеми ее минусами, казалась мне приятней, чем перспектива стать материалом для новой личины. Конечно, неизвестно, кто бы вышел победителем — демонический белый паук или мертвые стражи древнего народа — но тут я уже ничего не терял.

— Бесформенный, но не лишенный формы, — произнес я третью строку молитвы, и тут фальшивый Ольвер отмер, глухо рыкнул, с явным трудом сделал шаг в мою сторону и вскинул руку.

— Стой! — сейчас его голос звучал так хрипло и искаженно, что я едва разобрал смысл. — Не… Не надо…

Хм, мертвец, душу которого я отправил к «Бесформенному» богу, казался за это благодарным. Даже молился под мои слова. А вот псевдо-Ольвер упокаиваться не хотел. И остальные — судя по выражениям их лиц — тоже.

— Безымянный, но имеющий… — мои губы продолжали шевелиться, но звуков собственной речи я больше не слышал. Случись такое в обычной обстановке, я бы решил, что на меня накинули звуковой щит.

Псевдо-Ольвер продолжал держать руку поднятой и направленной в мою сторону, потом начал медленно сжимать пальцы. Одновременно с этим я ощутил, как невидимая сила пережимает мне горло.

Иштава мерзость!

Произносить упокойную молитву я больше не мог.

Ну, может, тогда так?

Я тоже вскинул руку и быстрыми резкими движениями начертил в воздухе пиктограммы тех слов молитвы, которые должны были звучать следом.

«… сотни имен…»

Невидимая рука на моем горле ослабла.

«Следящий за вратами миров…»

Хватка ослабла еще больше, будто невидимые пальцы почти соскользнули с моей шеи. А еще мне показалось, будто после пиктограмм в воздухе на долю мгновения оставался светящийся след.

— Упокой душу твоего слуги, — произнес я вслух, и в этот раз услышал свой голос.

Значит, чем дольше звучала молитва, тем меньше сил оставалось у мертвецов.

Я торопливо договорил оставшиеся строки.

Тот, первый мертвец, лишился души сразу, едва я закончил молитву. Со стражами получилось иначе. Сперва их тела начало трясти, будто в сильнейшей лихорадке. Потом, первым, рухнул Не-Усач. Просто повалился на спину и так и замер. Возможно, среди них он был самым слабым.

Остальные боролись дольше, но где-то секунд через десять еще три твари потеряли свою не-жизнь.

А вот с фальшивыми Ольвером, Шангом и Маркусом так не получилось.

То ли они были сильнее, то ли их души крепче держались за свои мертвые тела, но их дрожь стихла и у меня возникло ощущение, что потерянные было силы к ним возвращаются.

Нет, так не пойдет!

У меня промелькнуло воспоминание из тех дней, что я провел в храме Пресветлой Хеймы, и слова жреца, сказанные кому-то из прихожан: «Молитва, прочитанная трижды, имеет наибольшую силу».

Может и с молитвой «Бесформенному» богу это правило сработает?

Но произнести ее по второму кругу я не успел — фальшивый Ольвер вскинул руку и как-то по-особому прищелкнул пальцами. Я был морально готов к тому, что у меня опять отнимется голос, но ничего такого не произошло. Вместо того три оставшихся на ногах нелюдя кинулись в разные стороны и через мгновение уже исчезли в темноте.

Хм?

И что они теперь планировали?

Напасть на меня из засады, когда я менее всего буду этого ожидать?

Или же решили не рисковать упокоением и просто убраться подальше?

Бормоча себе под нос молитву «Бесформенному» — на случай, если они вернутся, — я приблизился к «дане Далии».

Магия тварей в их отсутствие перестала работать, и фальшивая Далия вблизи выглядела как неподвижная восковая кукла, по коже которой уже разбегались трещины, становясь все шире. Первыми отломились пальцы, потом осыпались волосы…

Я отвернулся. Хотя этот конструкт был не связан с настоящей принцессой, смотреть на то, как распадается человеческое тело, было неприятно.

Лишившиеся душ мертвецы все еще выглядели как люди — личины сидели крепко.

Я склонился над ближайшим телом, изучая. Интерес у меня был чисто практический — мне нужно было оружие. Конечно, обычный меч большой помощью не будет, но даже он лучше, чем ничего.

Мертвецы были вооружены стандартно — убив людей, они вместе с кожей забрали все, что на тех было.

Я снял с ближайшего тела меч вместе с ножнами, а потом заметил, что к поясу мертвеца пристегнут кнут. Не обычная конная плеть, а именно длинный широкий кнут, свернутый кольцами. Рукоять его была деревянной и покрытой многократно повторяющимися пиктограммами, расположенными, как мне показалось, безо всякого порядка.

Собственное оружие тварей, с которым они не пожелали расстаться, даже надев человеческую личину?

Я проверил остальные тела, и да, такой же кнут висел на поясе у каждого. Сняв ближайший, я примерился — чувство было такое, будто его сделали специально под мою руку. Прежде подобное сродство я ощущал только с демоническим топором.

Хм, а если ударить?

Короткий пронзительный звук, и лежащий в стороне камень распался на две ровные половины.

Я моргнул, потом подошел к камню и провел пальцем по поверхности раскола — та ощущалась гладкой, будто отполированной.

Если этот кнут