столом.

— Послушай меня, Арминий из херусков, — сказал Мело, сжав его

запястье стальной хваткой.

— Я...

— Заткнись, — прошипел Мело, перебивая его.

Потрясенный – даже Мело никогда не говорил с ним так, – Арминий

подчинился.

— Если бы шум не был оглушительным и все не были бы пьяны, вы бы

просто разрушили свой союз. Опрометчиво говорить о дураках, когда они

сидят вокруг тебя. — Теперь лицо Мело было прямо перед лицом Арминия.

— Я должен вывести тебя на улицу и засунуть головой в снег, чтобы ты

образумился? Эти люди здесь по собственной воле, а не потому, что они тебе

обязаны. Они тоже хотят уничтожить легионы Германика и навсегда

освободить наши земли от власти Рима. Уговори их правильными словами, и

они пойдут за тобой, как волы за ведром зерна. Оскорби их, поведи себя как

их начальник, и они уйдут, ничего тебе не пообещав. В одночасье твоя армия

сократится до нашей фракции херусков.

— Ингиомер… — начал Арминий.

Мело презрительно фыркнул. — Кровный родственник или нет, но он

не свяжет с тобой свою судьбу, если этого не сделает никто из других. Он

высокомерен, но не глуп. — Голос Мело теперь кипел от ярости. — В

одиночку нас сокрушит Германик, так что тебе придется улыбаться

насмешкам Герульфа и обращать его слова против него. Сделай его тем, в

ком сомневаются другие. Ты можешь это сделать, Арминий?

Потрясенный до ясности в голове, но также и смущенный, Арминий

набросился. — Что ты будешь делать, если я потерплю неудачу? Ты тоже

оставишь меня?

Мело бросил на него испепеляющий взгляд. — Я был с тобой больше

лет, чем я могу припомнить. Мое место рядом с тобой до конца, где бы и

когда бы это ни было. Тем не менее, я предпочел бы, чтобы моя смерть была

47

славной, а не глупой. Наши воины – лучшие бойцы в стране, но они не могут

победить римлян в одиночку. Подумай об этом, прежде чем говорить с

вождями. — Он сел, тяжело дыша.

Арминий молча переварил совет Мело, в то время как вокруг них

продолжалось веселье. В кости играли те, кто еще был достаточно трезв, чтобы считать; другие устраивали соревнования, чтобы узнать, кто выпьет

больше пива. Некоторые мужчины пытались встать на голову и

одновременно осушить чашу. Последовало много веселья, поскольку

попытка за попыткой терпела неудачу. Различные группы воинов

соревновались друг с другом в пении звучного племенного боевого гимна, известного римлянам как барритус. Фальшиво, но столь же громко, как во

время битвы, их голоса поднимались к стропилам огромной, гортанной

волной звука.

— Хорошо? — спросил Мело.

Арминий нахмурился. Ему хотелось выбить все острые коричневые

зубы Мело. Однако сделать это было бы глупо. Вполне вероятно, что он

потерпит неудачу – Мело был трезвее его, – но это также будет плохо

выглядеть и снизит его шансы на победу над вождями. Хуже всего, признал

он себе, что Мело был прав. Во всем. «Будь проклята моя гордость» —

подумал Арминий, чувствуя, как по венам разливается знакомая горечь. Это

всегда грозит моим падением. Его взгляд снова встретился с взглядом Мело.

— Ты прав.

Глубокая морщина на лбу Мело разгладилась; был даже намек на

улыбку. — Ты не мог вынести мысли о том, что окажешься лицом вниз в

куче снега – это то, что заставило тебя образумиться, не так ли?»

— Отвали, собака. — Арминий сильно толкнул Мело локтем. — Как

будто ты можешь вытащить меня наружу и сделать это.

— Я могу это и даже больше, — насмешливо пригрозил Мело, обняв

Арминия за плечи и делая вид, что поднимает его на ноги.

— Я оставил вас двоих всего на мгновение, и вы уже боретесь, как

безбородые мальчишки! — прогремел Малловенд. — Кто одержал верх?

— Я! — в унисон ответили Арминий и Мело, ухмыляясь.

— Боевые слова, оба! — сказал Малловенд, забавляясь. — Хотя я и

хотел бы когда-нибудь увидеть такое состязание, в первую очередь должны

быть более насущные дела.

— Да. — Арминий отошел от Мело и разгладил свою измятую тунику.