стены дворца. Ворота во внутренний двор были распахнуты, стражники замерли торжественно, словно храмовые статуи. Почувствовав, как вдруг пересохло в горле, Ренэф сделал несколько глотков отвратительно тёплой воды из фляги, притороченной к седлу. В тот момент он поймал взгляд Нэбвена, ехавшего в повозке рядом. Военачальник чуть улыбнулся и ободряюще кивнул ему.

Расправив плечи, вскинув голову, Ренэф направил коня вперёд, мимо отсалютовавших ему стражников. Скакун царевича гордо прогарцевал по двору, выбивая торжественную дробь по каменным плитам.

Здесь, под сенью тенистых садов, было прохладнее. В центре двора высился знакомый с детства фонтан с огромной статуей Ваэссира. Первый Эмхет, вскинув руку, точно благословлял собравшихся и прибывших.

На лестнице у высоких золочёных врат, украшенных соколами и кобрами, в окружении вельмож и стражи ждала царица, а за её правым плечом стоял Великий Управитель. Рядом с ними усердно трудились слуги с опахалами. Один уже спешил к царевичу, но юноша отмахнулся – опахало ему не помогло бы. Тут было впору с разбегу нырять в реку.

Взгляд Ренэфа выхватывал в толпе знакомые лица. Здесь был даже Шесаи, темнокожий великан из Нэбу, служивший начальником дворцовой стражи Императора так давно, сколько царевич вообще помнил.

И только самого Императора не было… Сердце неприятно кольнуло. Неужели гнев отца был настолько велик, что он пренебрёг сложившейся в их семье традицией? Или то был не гнев, а презрение?..

Ренэф спешился, снял, наконец, шлем и поклонился царице и Великому Управителю. Под крики приветствий он поднялся по лестнице. От сияющей радостью улыбки матери, от тепла во взгляде дяди стало легче дышать. И среди всех ликующих возгласов он отчётливо различил именно их искренние голоса:

– Добро пожаловать домой, Ренэф.

Пусть Владыка не счёл нужным встретить сына – царевичу всё же были по-настоящему рады.

В следующий миг его улыбка померкла, и невольно он сбился с шага, различив деталь, которая меняла буквально всё, – золотую надставку, делавшую рог Хатепера Эмхет целостным.

Дядя вернулся в прямую ветвь рода. Это означало только одно: отец выбрал себе настоящего преемника.

С краткой торжественной частью встречи было покончено, а пир был назначен традиционно после заката. Ренэф убедился, что Нэбвена устроят в гостевых покоях со всеми удобствами, и направился в свои.

Так странно было вернуться сюда, к знакомой обстановке. Детали её остались такими, как он привык – не сдвинулись ни на пядь. Слуги постарались на славу, вычистили и вымыли всё к его прибытию, приготовили торжественное облачение для вечера… Ренэфа охватило противоречивое чувство: не то он вышел отсюда только вчера, не то не был здесь уже целую вечность.

Он опустил шлем на сундук для одежды и растерянно застыл посреди своей спальни. В голове звенела пустота. Что делать? Что говорить? Из обрывков разговоров вельмож, встречавших его, он успел понять, что Владыка всё-таки не пренебрёг встречей с ним. Просто Императора сейчас не было в столице. К дяде все обращались, как и прежде: «господин Великий Управитель», «господин старший царевич» – и никак не фигурировало слово «наследник». Но знак… Что же успело произойти здесь в его отсутствие? Или всё это было частью их общей истории, и отец принял решение Ренэфа, согласился, что младший сын недостоин своего положения царевича и будущего Императора?

Медленно, как во сне, не в состоянии пока осмыслить, как поворачивается его жизнь, юноша снял хопеш Нэбвена, расстегнул пояс. Снять нагрудник он не успел – стук в дверь возвестил о чьём-то приходе.

– Входи, – устало бросил Ренэф не зная кому.

Это оказался средних лет рэмеи, прислуживавший ему во дворце не один год.

– Господин мой царевич, всё готово для тебя – купальни, лучшие благовонные масла, – с поклоном сообщил слуга. – Всё, чтобы снять усталость после долгого путешествия и помочь подготовиться к пиру. И…

Его прервали голоса в коридоре. Старший рэмеи глубоко поклонился, пропуская в покои царицу – прекрасную, блистательную, облачённую в золотистый драпированный калазирис с ожерельями и браслетами из бирюзы.

Жестом Амахисат отпустила слугу. Как только закрылась дверь, царица преобразилась – стала ближе, теплее.

– Слава Богам, ты наконец-то вернулся, – выдохнула она. – Дай мне как следует посмотреть на тебя!

Шагнув к Ренэфу, мать крепко обняла его прямо поверх доспеха. Царевич обнял её в ответ, вдохнул знакомый с детства изысканный аромат благовоний. Да, он был дома… и только сейчас понял, как же сильно скучал. Мать чуть отстранилась, погладила его по щеке, вглядываясь в лицо, словно пока не могла поверить.

– Твоя сестра всё ещё в храме Хенму, – сказала Амахисат наконец, – а отец отбыл в паломничество. Но скоро наша семья будет в сборе, и мы отпразднуем Разлив как подобает. А сегодня мы будем чествовать твоё возвращение! Отдохни с дороги. Купальни ждут, – она усмехнулась и шутливо поморщила нос. – А какой будет пир!

– Благодарю, – искренне сказал Ренэф, удержал её руку в своей и коснулся губами пальцев. – Но прежде чем пировать…

– Да, мой светоч, – взгляд матери подёрнулся дымкой печали. – Многое нужно обсудить…

– Так многое, что не знаю, с чего начать.

– С начала, царевич Эмхет. Не упуская деталей, – подчеркнула Владычица, проходя к плетёному креслу.

Ренэф со вздохом опустился на одно колено и склонил голову.

– Я подвёл тебя, госпожа моя царица. Подвёл Владыку, да будет он вечно жив, здоров и благополучен. Всё, что я мог сказать, я изложил в отчётах и буду ждать вашего решения.

– Не всё, – возразила Амахисат. – О «Пьянящем вздохе», о подосланной убийце я знаю не от тебя, Ренэф. А это меняет многое.

– Мне жаль, что это дошло до тебя, – он скрипнул зубами, про себя поминая недобрым словом вездесущих осведомителей царицы и излишнюю честность друга.

Скупо Ренэф доложил о своём неудачном расследовании и попытках решить всё мирно с Ликиром. О Мисре он упомянул вскользь, применительно к покушению. Царевич не забыл подчеркнуть и преподнести в выгодном свете то, как помогли ему Сафар с женой и сыновьями, как люди поддерживали рэмейские отряды, защищавшие их. Царица правила справедливо, но в гневе могла быть подобна Сахаэмит, карающей силе солнца, той ипостаси Золотой, о которой даже в легендах говорилось со страхом.

– Когда ты давала мне противоядие, я и представить не мог, что оно пригодится. Благодарю тебя… – он вздохнул и с горечью добавил: – Вот только… я не успел спасти обоих моих телохранителей. Лишь одного.

– Самое главное, что ты выжил сам, – возразила Амахисат. – Потерять тебя… было бы немыслимо и для меня, и для Обеих Земель.

– Я покарал моего врага и восстановил справедливость. Леддна принадлежит Империи. Семя лебайского заговора против Дома Владык раздавлено – я привёз виновных.

Царица