Поскольку имманентной процессу становления выступает лишь причинность, все остальные, непричинные детерминанты могут играть роль случайностей–дополнений (что не снимает, конечно, их собственной причинной обусловленности чем–то иным). Случайность–дополнение исходит из соответствующих ультра- или инфрасистем, и по отношению к ней оправданны эпитеты «потустороннее», «необязательное», «внешнее», до тех пор пока она представлена в роли детерминанта процесса и не закреплена в его внутренней структуре, т. е. не выступила как случайность–проявление. Случайность–дополнение участвует в генезисе каждого момента действительности прежде всего в качестве некоторого внешнего детерминанта–условия внутренней тенденции к изменению как возможности.

Именно на такие условия — случайности–дополнения указывал Ф. Энгельс: «Для отдельного животного случайно, где оно родилось, какую среду оно находит вокруг себя для жизни, какие враги и сколько именно врагов угрожает ему. Для материнского растения случайно, куда ветер разносит его семена, для дочернего растения случайно, где находит себе почву для прорастания то зерно, из которого оно вырастает, и уверение, что и здесь все покоится на нерушимой необходимости, является очень жалким утешением» [1, т. 20, с. 535].

Во взаимодействии со случайностью–дополнением внутренняя тенденция получает конкретное выражение, опосредствуется им. Так, конкретная длина стебля ржи (например, 177,5 см) зависит от внешних условий произрастания — химического состава почвы, уровня освещенности, влажности п т. д., которые и выступают в качестве случайностей–дополнений по отношению к общей тенденции роста и развития, определяющей меру — пределы возможного роста (от 70 до 200 см для рассматриваемого примера), но не конкретный рост.

Дополненная внешним фактором — случайностью–дополнением, внутренняя тенденция становится конкретным моментом действительности, который не может быть охарактеризован ни как чистая необходимость (ибо он дополнен случайностью), ни как чистая случайность (ибо мера возможных отклонений четко определена тенденцией — возможностью), а только как случайность–проявление данной необходимости. Случайность–проявление есть, таким образом, конкретное выражение диалектического единства необходимости и случайности, единства, представленного в любом моменте действительности.

Это, конечно, не значит, что случайность–дополнение являет собой некую чистую случайность. Прежде всего вне процесса перехода материального объекта из возможного состояния в действительное, вне конкретного процесса детерминации говорить о случайности или необходимости того или иного момента действительности так же бессмысленно, как, например, задаваться вопросом, движется или не движется абсолютно изолированный объект. Случайность–дополнение проявляет себя как таковая только в конкретном соотнесении с конкретным процессом, в котором она участвует, т. е. с конкретной необходимостью, в становлении которой она играет роль опосредующего фактора. Вне этого отношения данная «случайность» (т. е. уже просто момент действительности) может быть представлена как случайность–проявление необходимости своего генезиса и т. д.

Разрешение проблемы типологии случайности в ее соотношении с необходимостью не только способствует развитию диалектико–материалистического мировоззрения, но и имеет непосредственную связь с философскими проблемами естествознания. Типология случайности вооружает естественные науки методом, позволяющим изучать те или иные явления в соответствии с их внутренней сущностью. Напротив, искажение диалектики взаимосвязи необходимости и случайности ведет к отрицательным последствиям.

Так, если согласиться с определением некоторыми авторами случайного как «необязательного» в явлениях пли отождествить необходимость с одно–однозначной причинностью, легко перейти на позиции механоламар- кистской (эктогенетпческой) концепции, согласно которой любое изменение среды с необходимостью влечет за собой изменение организма. Такой же взгляд на необходимость и случайность лежит в основе противоположной (противоположности сходятся) — автогенетической концепции, абсолютизирующей роль внутреннего источника развития и полностью игнорирующей роль среды в процессе эволюции популяций. Подобный же подход явился, как это было показано, методологической предпосылкой индетерминистских интерпретаций в квантовой физике.

Представляется целесообразным производить дальнейшее уточнение содержания категорий «необходимость» и «случайность» через построение системы опосредующих категорий, в которую (с учетом диалектики взаимосвязи между категориями марксистско–ленинской философии) войдут почти все известные категории диалектического материализма. При этом парные категории, отражая диалектику противоположностей, должны в связи с этим обладать преимуществом при построении подобной системы.

Выбрав в качестве основания такой эксплицирующей системы категорий необходимость и случайность, мы должны, кроме того, определить принцип построения системы. Здесь есть два пути: либо исходить из процессов объективной действительности и воспроизводить в построении системы логику этих процессов (развития)’, либо опираться на исторический путь становления категорий, развития познания. Единство субъективной и объективной диалектики выявляется и в том и в другом случае как в процессе построения, так и в структуре уже законченной системы.

В онтологическом плане рассмотрения необходимость и случайность соотносятся как сущность и явление и сопоставимые с ними категории, т. е. соответственно как внутреннее и внешнее, устойчивое и изменчивое, общее и единичное и т. д. В гносеологическом плане необходимость и случайность соотносятся прежде всего как абстрактно–рациональное и конкретно–чувственное.

Устойчивое, общее, существенно–внутреннее, т. е. то, что объединяется в философской категории «сущность», имеет статус объективного существования, но они существуют только в «снятом» виде в изменчивом, единичном, внешнем — т. е. в явлении. Категории «изменчивость», «единичное», «внешнее», раскрывающие содержание явления, характеризуют, таким образом, и случайность. Вместе с тем и категория «случайность» характеризует явление. При этом в соответствии с требованием диалектического материализма «внешнее» должно рассматриваться как внешнее данного внутреннего, а не как потусторонне–внешнее.

Случайность как явление, как конкретное, постигается в первой фазе познания чувственно. Рациональное (посредством абстрактного мышления) постижение сущности есть процесс распознавания в совокупности случайных явлений необходимого. На этом уровне возможным становится различение случайностей, в которых проявляется данная необходимость (случайностей–проявлений), и случайностей, включенных в данную совокупность явлений, но не связанных с данной необходимостью (случайностей–дополнений). Случайность и необходимость начинают в связи с этим определяться друг через друга, во взаимной связи, а не порознь, как это происходит на чувственно–эмпирическом уровне познания.

Система категорий диалектики, раскрывающая взаимосвязь и отношения необходимости и случайности (случайности–проявления данной необходимости), может быть построена лишь на высшем уровне познания связи необходимости и случайности, выступать в качестве заключающей дефиниции. Случайность–дополнение не входит в данную систему, ибо она, как это было показано, включается в случайность–проявление в качестве момента ее структуры. После того как процесс закрепления случайностей–дополнений во внутренней структуре явления завершен, мы имеем дело со случайностью–проявлением.

Подводя предварительный итог сказанному о соотношении необходимости и случайности, можно определить необходимость как момент развития, детерминируемый раскрывающимся противоречием и отражающий относительную устойчивость, повторяемость, целостность и непрерывность, направленность процесса развития. В соответствии с этим случайность — дополнение и форма проявления необходимости, отражающая относительную неустойчивость, неповторяемость, дискретность и отсутствие наперед заданного направления в процессе развития.

Необходимость является формой бытия причинности. Случайность дополняет необходимость в том отношении, в котором она дополняет причинность в виде непричинных детерминаций. Относительность необходимости объясняется именно существованием разнообразных непричинных типов детерминации. Если бы в мире действовала одна только причинность, он был бы подчинен «чистой» необходимости лапласовского