— Имя они приберегли для следующей статейки, — мрачно предположил Хейл.

— Но сейчас я «загадочная женщина». — Элизабет никогда бы не призналась, но ей нравилось, как звучат эти слова.

— Не такая уж и загадочная. На интервью тебя представляли как секретаря Хейла. Журналисты могут тебя узнать. — Лео задумчиво поскреб ухо. — Лиз, может, нам попросить агентство заменить тебя на пару недель?

Элизабет и Хейл ответили одновременно:

— Нет! — Она не могла позволить себе потерять деньги.

— Да! — Хейл ударил кулаком по столу.

— Вы не забыли, что я здесь работаю? — возмутилась Элизабет. — Меня наняли, чтобы охранять Хейла, и уж о себе я смогу позаботиться!

Хейл внимательно посмотрел на нее и медленно, почти не разжимая губ, произнес:

— Неужели ты готова рисковать жизнью из-за нескольких тысяч долларов?

— Ну как мне объяснить?! Телохранитель — это моя профессия. Неужели непонятно?

— Нет. И я не хочу, чтобы ты рисковала из-за меня жизнью, Элизабет. — Голос Хейла прозвенел на всю комнату. Впервые он назвал ее полным, «правильным» именем без всяких ласкательных сокращений. — Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось!

— А со мной ничего и не случится! — огрызнулась она в ответ, защищаясь от его нападок, как дикое животное.

Лео вскочил и встал между ними:

— Через полчаса начнется концерт. Не отложить ли вам обсуждение этого вопроса на потом?

Хейл заговорил так, словно Элизабет здесь вовсе не было:

— Мой телохранитель останется в гримерной.

— Не останусь! — воскликнула Элизабет.

— Не волнуйся. Если преступник решит напасть, Хейл сумеет о себе позаботиться, — пытался успокоить ее Лео.

— Лео, ты же понимаешь, что сейчас Хейлу, как никогда, нужна помощь!

Во взгляде Лео проскользнуло сочувствие, казалось, он был согласен с Элизабет, но так и не признал этого.

— Мы проведем тебя на твой обычный наблюдательный пост сбоку от сцены, когда начнется концерт. Хейл будет увлечен выступлением и не заметит этого.

— Я просто хочу делать свою работу!

— Тогда не выводи из себя Хейла. Он привык, что женщины ему не противоречат.

— Это его проблемы!

— Хейл о тебе беспокоится! Не надо ему мешать!

Элизабет закусила губу и отвернулась. Бесполезно спорить с Лео. Он считает, что Хейл — самый замечательный человек со времен сотворения мира.

Оба далласских концерта в загородном концертном зале прошли без инцидентов.

Музыканта переполняла творческая энергия, а зрительницы визжали от восторга.

Вместо того чтобы уйти за кулисы после первого отделения, Хейл подошел к краю сцены и стал пожимать руки и целовать в щечки своих поклонниц, которые спешили ему вручить цветы и сувениры.

Ледяные мурашки побежали по спине Элизабет. Она не отводила от него глаз, даже не моргала, пока он не отошел от края сцены. После концерта Элизабет молча пошла за ним в гримерную. Только там она почувствовала, что Хейл в безопасности.

— Кажется, я им понравился, — усмехнулся Хейл.

Он свалил на диван охапку цветов, подарков, конфетных коробочек, мягких игрушек и конвертов.

Вздохнув, Элизабет принялась изучать все подарки. В трех конвертах лежали ключи от гостиничных номеров, в четвертом — вырезанная из газеты фотография с карандашной пометкой. Открыв четвертый конверт, Элизабет залилась краской. Хейл услышал, как она судорожно вздохнула.

— Что там?

— Ничего. — Элизабет вложила фотографию обратно в конверт.

— Как-то это не похоже на «ничего».

— Ничего особенного. Твоя фанатка просто… решила порисовать, — изрекла девушка.

— Дай мне посмотреть.

Элизабет, нахмурившись, передала ему конверт. Хейл извлек фотографию, и его брови выразительно поползли вверх.

— Да это же фото из той самой газеты! — сухо констатировал он. — Твоя фигура здесь перечеркнута красным карандашом. Она поставила на тебе жирный крест.

— Похоже на знак «Не курить!», — попыталась пошутить девушка.

— Думаешь, это письмо от преступника?

— Думаю, да.

Он пристально рассматривал картинку, как будто это была головоломка, которую надо разгадать.

— Это значит, что она хочет вычеркнуть тебя из моей жизни? Убить тебя?

С излишним спокойствием Элизабет возразила:

— Вряд ли.

— Это яснее ясного. Маньяк не скрывает своих намерений.

— Хейл, ты преувеличиваешь. Может, это просто такая… шутка. Мы пока не можем ничего с уверенностью утверждать!

Хейл поднял телефонную трубку и сказал:

— Мы уезжаем сегодня вечером.

Вскоре после полуночи Хейл и Элизабет уже летели на техасское ранчо. Хейл отменил выступления в Нэшвилле и решил готовиться к вручению премии, репетируя прямо па ранчо.

Элизабет была недовольна волевым решением Хейла, но поддержки ей ждать было неоткуда. В самолете она притворилась спящей, но каждой клеточкой тела чувствовала, как Хейл в кресле напротив неотрывно смотрит в темно-синее ночное небо.

Они приземлились ранним ветреным утром. Их встретил управляющий ранчо и на открытом джипе повез в поместье. Всю дорогу Элизабет пыталась получше рассмотреть окрестности, но из-за сильного ветра у нее постоянно слезились глаза.

Наконец, миновав широкие ворота, они подъехали к большому кирпичному дому. Здание, построенное в испанском колониальном стиле, снаружи было ярко освещено несколькими цветными прожекторами, отсвет которых придавал ему некоторый драматизм. Элизабет была так утомлена, что успела осмотреть дом только мельком.

В конце просторного коридора Хейл открыл перед ней дверь:

— Вот твоя комната. Моя дверь рядом, если тебе что-то понадобится. Что угодно. — Он говорил очень тихо. Указав на ее чемодан, он добавил: — Остальной багаж прибудет завтра с Лео.

Элизабет кивнула. Она была как во сне.

— Я ничего не говорил семье по поводу преступника. Думаю, им незачем знать об этом, правда?

— Правда. — Она слишком устала, чтобы что-то обсуждать, слишком измучена, чтобы противоречить. Утром она хорошенько все обдумает.

Как девочка Элли из сказки «Волшебник Изумрудного города», Элизабет чувствовала, будто волшебный вихрь перенес ее из эпицентра событий в тихое спокойное место. Огромная комната для гостей была обставлена дорогой мебелью красного дерева. Пол покрывал пушистый ковер. Добравшись до постели, она тут же провалилась в глубокий сон.