– Фэзыя йз зьи ахлш пвёнлш чугрщцкфнлш дцосн, жг еютзм ъгб. – прочла Саша. – Я пас, для меня язык не родной, но я и по-русски ничего не расшифрую. Ну, не дано мне это! – И чуть не добавила: – Ну, что пристали к блондинке!

– Съешь же ещё этих мягких французских булок, да выпей чаю, – произнес Никколо, который быстро писал что-то на листочке. – Действительно, не сложно. Достаточно найти одну букву, и дальше ясно, в какую сторону сдвигать остальные.

– Bravo! – улыбнулся приор. – Я же говорил, что это очень просто!

– А как ты нашел эту букву?

– Самая часто повторяющаяся буква итальянского языка среди гласных это «е». Найти ее не сложно. Дальше я вижу, куда идет сдвиг, и меняю остальные буквы. Вот и все.

Саша скривила гримасу. – Гуманитарий я. И в кино всегда поражалась, как все быстро и легко получается у героев. Прямо «Код Да Винчи» у нас.

– Код Цезаря.

– Кстати, почему именно Цезаря?

– Шифр назван в честь римского полководца Гая Юлия Цезаря, использовавшего его для секретной переписки со своими генералами. Теперь понятно, почему его легко использовали в этих местах?

– Нет, конечно, – пожала плечами Саша, а Никколо и приор хором сказали:

– Il dado tratto!

– Издеваетесь?

– Саша, ну вспомни! Мы в Романье. Здесь течет река Рубикон. Attraversare il Rubicone!

– Перейти Рубикон…

– Ну да! Юлий Цезарь перешел Рубикон рано утром 10 января 49 г. до н.э. во главе своей армии, состоящей из легиона XIII Гемина (всего около 5000 человек и 300 рыцарей), по возвращении из Галлии и с оружием в руках. Вступив на территорию Рима, он колебался и, наконец, принял решение, воскликнув фразу на древнегреческом «anerrìphtho kybos», которую обычно вспоминают в приблизительном латинском переводе alea iacta est. Или – «жребий брошен» – Il dado tratto. Это сегодня Рубикон кажется ручейком, но этот ручеек – один из самых известных в мировой истории.

– Вы хотите сказать, что спустя тысячелетие этот шифр помнили?

– Его помнят и сейчас. И как видите, 200 лет назад легко использовали.

– Видимо, простота шифра и привлекла, все надо было делать быстро. Но мы с вами увлеклись играми. Самое главное – что зашифровано на листке.

– Небольшая фраза. Вы сами легко ее прочтете.

– Фра Доменико, мы и так слишком долго рассуждали о шифрах, не будем больше играть, нужен результат.

– Ну, что ж, – приор снова написал что-то на листе бумаги и положил его перед карабинером. Саша тут же сунула нос через плечо Никколо.

«25 bracci alla destra della quercia vecchia, il tramonto segnalerà l’albero 200 bracci ad Oriente».

– И что это значит? – Саша недоуменно посмотрела на остальных. – «25 локтей от старого дуба вправо, закат укажет дерево, 200 локтей на восток». Это пиратский клад? Осталось только потрепанную карту найти. И вообще- каких локтей? Мы будем локтями землю мерять???

– А вот это хороший вопрос, – засмеялся приор. – Дело в том, что в 19 веке Италия в большинстве областей использовала старые меры длины. Если Милан уже в начале века перешел на метрическую систему, то в остальных частях были в ходу старые термины.

Но беда в том, что в разных областях разные. Если один локоть –braccio – во Флоренции равнялся… – сейчас я уточню… – приор поднялся, подошел к стеллажам со старыми книгами, достал толстый справочник, и, пролистав, зачитал присутствующим.

– А, вот, нашел, во Флоренции 1 локоть равнялся 58,32 см, в Болонье 64 см, в Форли вообще существовало два вида «локтей», один равнялся 72, а второй 64 см. И не зная, какая мера взята за основу, мы можем получить погрешность в сотнях метров.

– Я думаю, этот вопрос мы выясним, – сказал полковник. – нынешний владелец земель, синьор Маурицио Фьюмальдо, как раз роется в своих архивах. Заодно выясним, какие меры использовались, там же есть документы о земле. И местных историков, конечно, спросим.

– Скорее, конечно Болонья, – задумчиво сказал приор.

– Не факт, там в двух шагах Тоскана. Может, и Флоренция. А молодой человек, который принес листок, говорил, или спрашивал что-то на эту тему?

– Нет, он сказал «спасибо», схватил листок и убежал.

Глава 12.

Саша уже не только днем места себе не находила, но и ночью толком уснуть не могла. Луна заглядывала даже через задернутые шторы, заставляла ворочаться, шептала: – Тайна! Тайна ждет!

Какие там убийства! Этим пусть карабинеры занимаются. Тут настоящие поиски сокровищ!

Она встала, потихоньку вышла из комнаты, устроилась на диване и полезла в интернет. В первую очередь нужно было найти чему равен локоть во Фьюмальдо. Но ничего не находилось, везде давались ссылки на большие города. Зато она нашла много информации по старинным бутылкам вина.

Она знала, что не все вина хорошеют с возрастом. У каждого вина есть свой «предел старения»: тот возраст, до которого вино становится лучше, а дальше либо ничего не меняется, либо, чаще всего, становится хуже. Вино теряет и вкус, и аромат и в большинстве случаев превращается в подобие уксусной кислоты, а то и в желе. И если вам подарили вино лет 10 назад, и вы ждете особого повода, чтоб открыть свой «винтаж» – лучше сразу вылить его в унитаз. Это вино нельзя будет пить, оно не только невкусно, но и опасно для здоровья.

Тем не менее, существуют вина, которым возраст не помеха, но можно быть уверенным, что такое вино вряд ли принесут в подарок на ваш день рождения. Это вино стоит сумасшедших денег и за него идет нешуточная борьба на аукционах.

В истории известно вино, которому 465 лет, но его вкусовые качества не изменились. Однако большинство подобных вин нельзя пить, они просто украшают коллекцию отчаянных коллекционеров, но даже в таком случае стоят очень серьезных денег.

В 1994 году были представлены на экспертизу две бутылки вина, помнящих еще Людовика XVI, это «желтое вино» – «Vin Jaune». Определили примерно, когда были произведены бутылки – в 1774 году. Эксперты оценили вино в 9,4 балла из 10ти по органолептическим показателям.

– Интересно, их потом снова закупорили для продажи на аукционе? – подумала Саша.

Объем бутылок был традиционным для их времени, 870 мл. Несколько бутылок этого вина уже продавались ранее на аукционах: две бутылки за 67 и одна за 46 тысяч долларов. На момент проведения экспертизы оставалось три бутылки вина, они были проданы на аукционе в ЮАР за 30 тысяч долларов каждая. Почему же вино так хорошо сохранилось? По тогдашним традициям оно было сладким, а сладкие вина прекрасно хранятся по 150-200