да и хоть как-то проявляла страх. А с самой Аной Кеннет был мягок и терпелив, даже заботлив.

– А почему ты здесь работаешь, раз граф так ужасен? – с сомнением спросила она.

– Граф Блэкфорд хорошо платит, а требует немного. Он благодарный хозяин, пока не суешь нос в его дела.

– И ты решил сунуть, да еще и меня в это втянуть?

– Госпожа! Я… нет… не специально, – залепетал Джеймс.

– Будем честны, не могу сказать, что полностью верю тебе. – Ана напряженно потерла переносицу. – Но оставлять тебя, а уж тем более Лиззи в опасности мне не хочется.

Она подумала, что все же расскажет обо всем Кеннету, только немного позже. Ана сомневалась, сказать правду или выдумать историю, но мысль, что тот, кто выведывает о Кеннете, один из инквизиторов, испугала ее. Она пересказала Джеймсу, как приходили инквизиторы, чтобы проверить, есть ли у нее Тьма, и ничего не нашли, что Карл подозревает графа в укрывательстве проклятых и в целом недолюбливает. Она умолчала только о святости Карла и о собственной Тьме: об этом распространяться точно небезопасно. На словах информация выглядела полезной, но особо репутации Кеннета она навредить не должна была. Ана рассчитывала выяснить, кому и для чего понадобилось шантажировать бедного лакея ради сведений о графе. Еще в ней теплилась надежда, что так она сможет сблизиться с Лиззи.

Джеймс слушал молча, изредка кивая. Иногда хмурился и покусывал губы, так старательно пытался запомнить каждую деталь.

– Госпожа… вы в порядке? – спросил он, когда Ана замолчала.

– Сколько раз ты меня об этом еще спросишь? – она слабо улыбнулась, беспокойство Джеймса тронуло ее.

– Я и не знал, что все так серьезно. Вас собирались казнить…

Ведь и правда, собирались, подумала Ана. А она уже почти позабыла чувство приближающегося конца. Может быть, потому что оно было с ней слишком часто?

– Теперь твоя очередь. Скажи, ты знаешь, почему Лиззи так недружелюбна и неискренна со мной, она как будто боится меня? И эти подслушанные сплетни о невесте графа на кухне… Ты ей что-то обо мне наговорил?

– Я! О вас! Да я бы никогда! – Джеймс быстро заморгал и нервно провел пятерней по волосам. – Ну, вообще вы странная женщина, да…

Ана закатила глаза и скрестила руки на груди, несмотря на то что внутри она была согласна с ним.

– Ближе к делу, пожалуйста. Я не хочу тут до рассвета сидеть. – Ана все больше вживалась в роль госпожи, которой ее величали слуги.

И Джеймс послушно заговорил.

Глава 24. О кофе

– Возможно, вы уже слышали, но Лиззи бросили родители. Нет, правильнее сказать, продали. Она каждый раз плачет, стоит мне спросить ее о детстве, поэтому, что именно случилось, я не знаю. Когда пришел работать сюда год назад, тогда и познакомился с ней. Она всегда была жизнерадостной, веселой и очень милой, – Джеймс улыбнулся. – Вы и сами понимаете. Но Хельга рассказывала, что, когда Лиззи только взяли, она боялась всех, пряталась, убегала, лишь бы с ней кто не заговорил, да и плоха она была, бледная, как поганка, и тоненькая, как спичка. Ну, так Хельга говорила… Только она к Лиззи подход нашла и взяла к себе на кухню работать.

Так вот, в поместье ее прислала леди Вероника. Вроде как леди купила Лиззи, отмыла и попросила графа взять ее. Лиззи говорит, что жизнью обязана леди, и души в ней не чает. Ну, а вы госпожа… как бы сказать… о невесте графа и так все время сплетничают. Характер у нее скверный, замуж не берет никто, даже граф сколько обещает…

Ана кивнула, показывая, что ей достаточно. Ее плечи поникли, в мышцах появилась слабость. Новость, что Лиззи тоже была жертвой работорговцев, больно задела душевные раны. А что касалось причины, почему она недолюбливала Ану, – все оказалось предельно просто. Горничная считала Ану новой возлюбленной графа, тогда как Вероника была ее спасительницей и покровительницей. Ана не стала больше ничего спрашивать у Джеймса. За окном давно уже глубокая ночь.

Как только он ушел, Ана откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Она понимала, что ей лучше лечь в кровать и постараться выспаться, но сил не осталось. Расстроенная и подавленная, Ана не могла смириться с тем, что Лиззи никогда не примет ее, не станет ей подругой. От мысли, что ее надежда на поддержку и искренность разбилась о реальность, в уголках глаз защипало. Она не могла отрицать, что с Вероникой они теперь соперницы. Может, не в глазах Кеннета, но в глазах остального дома и, главное, в ее собственных. Оправдаться ли? Или бросить эти тщетные попытки? Мысли метались в поисках успокоения.

В свете последних событий с Джеймсом у нее назревал план, но удастся ли он? Сможет ли она сама понять, кто собирает информацию о Кеннете? И что сделает Кеннет, когда узнает обо всем? К разочарованию добавилась тянущая усталость и тревога. Ана на секунду представила, что исчезла, растворилась в темноте. И Лиззи этому обрадуется, и Вероника. Хельга только покачает головой да вздохнет. А кто вспомнит ее, какими словами? Ана с усилием зажмурилась, сбрасывая наваждение, потом сползла немного ниже, положила голову на мягкий подлокотник и свернулась клубочком. Свеча догорела, оставив после себя тонкую струйку дыма и едва слышный аромат гари.

* * *

Ана поднялась с первыми лучами солнца, пробивающимися через утренний туман и тонкий тюль. Небольшой остаток ночи, свободный от происшествий, ей так и не удалось посвятить сну, хоть и невероятно хотелось. Ана кое-как поправила сбившееся платье, затянула корсет и попыталась руками разгладить измятую юбку. Сев перед зеркалом, она посмотрела на себя – умывание холодной водой никак не освежило лицо. Серая кожа, серые глаза и серые мешки под ними. Ана ущипнула себя за щеки, надеясь придать им хоть немного цвета, а потом размяла затекшую шею. Сделав все, что можно, чтобы скрыть следы бессонной ночи, она натянула рукава пониже, пряча даже от самой себя синеющие отпечатки рук Джеймса. Запястья уже не болели, но ее кожа оказалась слишком тонкой, чтобы без последствий оставить такие посягательства.

Завтрак принесла незнакомая горничная, а теперь дворецкий вел ее в кабинет Кеннета. Впервые граф не пришел за ней сам. Она была не готова, так и не придумала, что сказать, как объясниться. Ах, как ей хотелось просто признаться, что она поцеловала его, только чтобы заставить замолчать. Но это лишь все усложнит. Ане нужно было сначала понять, вправду ли Джеймсу и Лиззи что-то грозит, и