в голове. Музыка была на первом месте — так было всегда. За ней следовали слова, передающие эмоции, но без музыки они были ничем, просто красивой поэзией. Именно ноты, низкие частоты, которые повышались по тону, а затем и по высоте, заставляли слушателя вставать на ноги или опускаться на колени — в зависимости от моего настроения.

Я набросал последовательность аккордов и табулатуру, затем немного подправил.

В животе заурчало. Точно, я же пропустил обед. Наверное, поэтому Зои принесла мне торт.

Отложив гитару, я принялся за десерт. Мама Зои была великолепным пекарем. Шоколад просто таял на языке, и, прежде чем откусить второй кусочек, я отправился за молоком.

Я открыл дверцу холодильника, когда вошла Зои вошла, и я напрочь забыл о том, что искал.

— Привет, — сказала она, ставя пустой стакан на стойку. — У тебя там все в порядке?

— Да, — ответил я, закрывая холодильник.

Мы смотрели друг на друга, и с каждой секундой воздух между нами словно становился гуще. Зои была так чертовски красива, так привлекательна для поцелуев, и так недосягаема для меня по стольким причинам, что даже не перечислить.

Персонал. Она работает в штате.

Я повторил эту мантру три раза, пытаясь вспомнить, почему не мог удовлетворить свое влечение к ней.

— Итак... — она наклонила голову.

— Итак…

Мы все утро ходили на цыпочках, но разговора было не избежать. Я открыл рот, потом закрыл. Казалось бы, легко отказаться от того, чего еще недавно совсем не хотел, но оказалось, что это чертовски трудно.

— Думаю, ясно по умолчанию: то, что произошло вчера, не должно повториться, — заявила Зои, как будто обдумывала эту мысль весь день.

— Хорошо.

— Я имею в виду, что в любом случае это было только из-за Питера. — Она заправила волосы за уши.

— Верно.

Так все хорошо началось, но закончилось совсем по-другому, и мы оба это знали… по крайней мере, я так думал.

— И не похоже, что есть хоть какой-то шанс, что мы могли бы... — она приподняла брови.

— Абсолютно исключено.

Какого хрена? Я даже не дослушал, что она собиралась сказать, и согласился?

Это к лучшему. Отпусти.

— Значит, у нас все в порядке? — она прикусила нижнюю губу.

— Да.

Неудивительно, что я не мог написать песню. Сейчас мой словарный запас состоял из одного слова.

— Хорошо поговорили, — она показала мне большой палец, но глаза закатывать не стала.

— Все в порядке. У нас все хорошо. Это был просто поцелуй. — Я схватился за край стола.

— Точно. В конце концов, мы же не переспали, — она съежилась. — Мы этого и не хотели… и тебе это вообще не интересно. Я не в твоем... — она закрыла глаза, сжала губы в тонкую линию и потерла лоб. — Мне лучше помолчать.

Мне это вообще не интересно? Она, правда, так считала?

Это было так далеко от правды, от фантазий о ней, но, сказав об этом, я навлеку на нас кучу неприятностей. Так что я держал рот на замке, проявляя крупицу того самого самоконтроля, о котором постоянно твердил психотерапевт.

— Давай просто забудем, что это случилось, — она вздохнула.

— Хорошо, — согласился я, хотя вероятность того, что это произойдет, была равна нулю.

Ее глаза на мгновение расширились, но она быстро покачала головой и выпрямила спину.

— Прекрасно. Послушай, выступление в Сан-Франциско на следующей неделе, и мне нужно знать, где мы будем.

— В Сан-Франциско. — Одной мысли о том, что между нами будет такая неловкость до конца нашего совместного пребывания, было достаточно, чтобы я потянуться за стаканом… молока.

Точно! Я пришел сюда за молоком.

— Да быть не может, — съехидничала она. — Я спрашиваю, где мы будем после Сан-Франциско. Куда заказывать обратные билеты? — Зои снова заправила волосы за уши, хотя они и не падали на лоб.

Держу пари, эти волосы будут как шелк скользить по моему животу.

— Я арендовал ранчо до февраля, — ответил я, наливая себе стакан молока. В ближайшие несколько дней мне придется отказаться от молочных продуктов из-за выступлений: у меня всегда срывался голос.

— Серьезно?

— Да. — Я отставил молоко и повернулся к Зои, которая выглядела так, словно я только что сообщил ей, что на заднем дворе инопланетяне. — Мне нужно сочинить пару песен, и мне здесь нравится. На данный момент я бы сказал, что девяносто восемь процентов местных жителей довольно дружелюбны. У меня под дверью нет фанатов, поклонницы не льют текилу себе на грудь, предлагая попробовать их «боди-шот», и никаких приглашений на вечеринки. Это настоящий рай для трезвенников, потому что я даже не знаю, где здесь винный магазин.

В принципе я не мог найти его адрес в телефоне.

— Девяносто восемь процентов? — с вызовом спросила Зои, приподняв бровь.

— Я познакомился примерно с сотней здешних жителей пока мы ужинали в ресторане, ходили за покупками и на осенний фестиваль, — я пожал плечами. — Все они были ничего, за исключением твоего бывшего и его социально озабоченной жены. Кстати, она единственная во всем городе, разместила в Интернете видео, где я пою прошлым вечером.

Меня поразило, что это сделал всего один человек. Если бы я устроил нечто подобное в Сиэтле, видео выложила бы половина аудитории.

Еще одна причина, почему мне здесь нравится.

Зои поежилась.

— Я надеялась, что ты этого не заметишь.

— По крайней мере, я хорошо выглядел на видео, — я усмехнулся.

— И пел неплохо, — отметила она с легкой улыбкой. — За все годы, что я работаю, я ни разу не слышала, чтобы ты играл на акустических инструментах, не говоря уже об акустической гитаре, и все же это единственная гитара, которую ты привез с собой.

Она прошла мимо меня, открыла холодильник и достала яблочный сок.

— Мы никогда не были группой, играющей акустические сеты. — Я всегда хотел попробовать это, но никогда не поднимал тему.

— Это не значит, что ты не можешь начать. Видео с фестиваля разошлось по всему интернету. Я бы даже назвала его вирусным. — Зои поднесла стакан к губам и отпила.

Я хотел быть этим стаканом.

— Правда?

Наши взгляды снова встретились. Несмотря на разговор, напряжение между нами не спало, а натянулось, как тетива лука