– Я что-то не очень понял, почему фармацевтическая фирма устраивает такие тусовки?

– Обычно приглашают в неплохую гостиницу, проводят презентацию нового медикамента с хвалебными речами от самих докторов, а вечером – ужин с варьете.

– А зачем это все?

– Как зачем? Чтобы лекарство прописывали больным и раскупали, соответственно.

– А что, врачи разве обязаны после этих семинаров выписывать своим больным эти средства?

– Нет, конечно. Но, как правило, идут навстречу, тем более что наши пациенты очень любят глотать все новое.

– Надо же, – обескураженно пробормотал Себастьяно и тут же подумал о жене.

– А у тебя в больнице Сан Франческо нет никого знакомых? – поинтересовался он.

– Есть, а что?

– Жене этой ночью операцию сделали, опухоль на яичнике. Еле успели! – удрученно сказал полицейский.

– Так успели же! – почему-то развеселился голос на том конце. – Значит, нормально все будет! У меня как раз в хирургическом отделении приятель работает, я тебе сейчас его номер сброшу, скажи – от меня. Только лучше после трех звонить, он как раз оперировать закончит.

– Вот спасибо!

Они попрощались. И Себастьяно, заряженный оптимизмом собеседника, все еще продолжал улыбаться.

Надо бы еще про основную работу Терезы побольше узнать. В некоторых страховых конторах черт-те что творится!

Он нажал нужную клавишу и перешел к Трифоне.

Трифоне родился в селе Мазо Ровери, в восьмидесяти километрах от Вероны, где до сих пор проживали его родители, которые имели небольшой заводик по производству вина.

Биография парня была незамысловатая: после окончания школы несколько лет помогал родителям на семейном предприятии, возможно, подрабатывал где-то еще, но об этом ничего не известно, потом поступил в полицейскую академию на финансовое отделение по борьбе с экономическими преступлениями, которую успешно окончил, и начал проходить стажировку. К участию в серьезных делах стажеров не допускали, поэтому убийство, связанное с работой Трифоне, он отмел сразу же.

Единственное, что настораживало и не нравилось Себастьяно, – это получение Трифоне несколько лет назад звания «Мистер зрительских симпатий» на конкурсе мужской красоты, что означало, что он, как и Тереза, в той или иной мере любил покрасоваться на людях и был увлечен сценой.

Вот зачем его понесло состязаться за звание «Мистер Ломбардия», если выбрал военную карьеру, да и учился неплохо!

Почему не побоялся быть исключенным? Думал, не заметит начальство? Но такие конкурсы, как правило, показывают по телевизору. Отделался выговором и в подобных мероприятиях больше замечен не был.

Звонок телефона вывел его из раздумий.

– Да! Себастьяно Сонтани слушает!

– В сквере недалеко от центральной аллеи обнаружен затвор пистолета!

– Один затвор, и все? – Сердце настороженно стукнуло, и Себастьяно почувствовал, как звереныш вскочил на плечо.

– Да.

– Всю территорию проверили?

– Да, не хотели докладывать, пока не закончим, думали, может, еще чего найдем. Пока непонятно, от какого пистолета затвор.

– Выясняйте! – приказал Себастьяно и прислушался.

Чутье почему-то исчезло. Но зам продолжал рассуждения:

«Если это часть оружия, которое было использовано для убийства, значит, его разобрали специально и, скорее всего, разбросали… Но где?.. Если в сквере больше ничего не обнаружили…»

Он очень надеялся на подводный металлоискатель.

Тела убитых были отданы родственникам, и похороны назначили на сегодня в маленькой старинной церкви, в местечке Мазо Ровери, где родился Трифоне. Молодую пару решили отпевать вместе.

Многолюдные сборища были уже разрешены, и вся небольшая площадь была запружена народом. Люди пришли со всей округи, было много парней в военной форме, из Вероны приехали друзья и родственники Терезы, родители девушки с новыми семьями добрались с разных концов Италии.

На этот раз Лола заметила и журналистов, затесавшихся среди местных жителей, а в переулках – специальные автобусы с «тарелками».

Она с трудом заставила себя пойти на похороны, тем более что ее присутствие было необязательно. Они решили, что комментарии не нужны, это будут просто документальные кадры самого траурного мероприятия. С канала была вызвана команда техников и операторов, которые и вели прямую трансляцию под руководством Стефано.

Лолу тут же захватило скорбное настроение всей толпы, и, несмотря на постоянный отвлекающий шепот Даны, ком постоянно подкатывал к горлу, не давая вздохнуть свободно.

Церковь была полна, и, чтобы не создавать давки, люди остались на площади, ожидая окончания обряда и слушая слова падре, речь которого транслировалась на улицу.

День был теплый, но душный и пасмурный. Тяжелые давящие облака клочьями тянулись по небу, изредка разрешая лучам прорваться сквозь их пелену и блеснуть на высоком кресте церковного купола.

– Смотри, смотри, это же замполиции вон там! – прошептала Дана, тихонько толкнув Лолу и указав глазами на мосластого типа с рыбьим взглядом, в котором та сразу узнала Себастьяно.

Он был в гражданской одежде и стоял на лестнице справа от входа в храм, рядом было несколько полицейских в форме.

– Очень удобное место для обозрения, вся площадь как на ладони, – тихо проговорила Лола.

– Верно! Только чего им обозревать-то, если Армандо, со следами пороха, как главный обвиняемый проходит! – констатировала Дана.

– Кстати, не видела его здесь?

– Пока нет. Вряд ли ему адвокат разрешил прийти.

– Видимо, все не так просто, если полицейские сюда приехали, – не унималась Дана.

– Любое преступление разгадать сложно, – философски заметила Лола, – нас ждет еще много неожиданностей.

– Серьезно? Но ведь тренер…

– А что тренер? – перебила ее Лола. – Адвокат у него действительно взбалмошный и наглый, но на идиота совсем не похож. Уверена, что с этой экспертизой ему необходимо потянуть время. Но только зачем?

– Скрыть что-то еще! – ляпнула помощница.

– Слушай, а ведь это похоже на правду!

Обе притихли, задумавшись.

Голос падре разносился по всей площади, отражаясь эхом от толстых стен домов, выложенных из природного камня.

Все слушали молча слова, посвященные последнему пути человека.

Так много молодых лиц Лола никогда не видела на похоронах, боль опять сильно царапнула сердце, стукнула в ребра.

Панихида подходила к концу, люди заволновались, двинулись ко входу в церковь.