Ему не было жалко Ромашку. Где-то внутри сознания тлело неясное чувство удовлетворения. Грязная жизнь, грязная смерть. А Лерка? Ее ему жалко? На секунду появилась мысль, что если бы эта, новая Лерка… если бы она ничего не вспомнила… пусть остается… пока…

Андрей чувствовал себя измотанным и выпотрошенным, его ум требовал передышки и покоя, хоть ненадолго.

Андрей вышел на лестничную площадку, прислушался. Тихо. Он неторопливо побрел вниз. Выйдя из парадного, снова прислушался. Выждал минуту и пошел к машине…

Вернувшись, он запарковал ее у дома, выключил мотор, задумался. Домой идти не хотелось. Если бы можно было вернуть время назад, думал он угрюмо. Он наделал много глупостей. Одну за другой. И что в итоге? Он хотел найти убийцу, наивно и самонадеянно полагая, что тот выйдет из тени, узнав про «ожившую» Лерку, расслабится и позволит взять себя голыми руками. А убийца вместо этого, следуя намеченному плану, задушил очередную жертву. Чего и следовало ожидать. Устранил свидетеля. И по нелепому стечению обстоятельств они едва не столкнулись, как и в первый раз. Мистика! Он, Андрей, появляется на месте преступления сразу же после убийства. Совпадение? Или так было задумано умным и дальновидным человеком и исполнено им, Андреем?

Неизвестная женщина в черном видела его; в случае чего, она присягнет, что убийца – он. Кто она? Подружка Ромашки? Он никогда не видел ее раньше… Или видел? Ее лицо уже казалось ему смутно знакомым. Маленькое прозрачное личико с круглыми совиными глазами, определенно виденное раньше. Где? Если бы она не убежала, может, удалось бы поговорить с ней, что-то прояснилось бы… Она пришла к Ромашке на ночь глядя, значит, не чужая, а имела право. Без звонка. Ромашка ожидала его и вряд ли бы разрешила ей прийти, сказала бы, извини, давай завтра. Если только Рамона не собиралась свести их: женщину в черном… траур? и его, Андрея… Зачем? Остается только гадать. Если так, то эта женщина знает о нем все или почти все…

От этой мысли ему стало тошно. Ему никто не поверит. Если после убийства жены у него была хоть какая-то надежда на то, что ему поверят, то сейчас… после того, как он привел домой чужую женщину и его видели рядом с трупом Рамоны… Идиот! Трижды идиот! Не бывает подобных совпадений! Интересно, кому нужно его топить?

Нет, думал он через минуту, я сам вляпался в это дерьмо, никто не собирался меня подставлять. Я сам приехал на дачу. Сам принял идиотское решение, сам все запутал, привел в дом эту женщину. Убийца действует последовательно – сначала Валерия, потом Ромашка… а он, Андрей, все время путается у него под ногами. Убийца и мечтать не мог о таком раскладе – лох дважды появляется на месте убийства. Вот именно – лох! Это ему, а не… потерявшей память женщине нужны сеансы у психиатра, у обрусевшего эстонца… как его? При мысли о психиатре Андрей едва не застонал. Он будет возить к нему свою мнимую жену, платить бешеные деньги, спрашивать доктора, как она, есть ли надежда, и тайно молиться, чтобы лечение не увенчалось успехом.

Кто следующий, думал Андрей в отчаянии. Я бы поставил на… на незнакомку в трауре. Неспроста она шла к Ромашке в полночь. Их что-то связывает… неспроста! И траур! По кому? Андрей не мог избавиться от мыслей о женщине в трауре, она беспокоила его, предчувствие подсказывало ему, что ей грозит опасность. Ее бледное испуганное лицо стояло у него перед глазами. Она недаром пришла к Ромашке ночью! Ее гнал страх. Рамона тоже подыхала от страха. Убийца боится незнакомку, точно так, как он боялся Валерию и Ромашку, а потому… убьет! У него просто нет выхода, он убирает всех! Твердой рукой. Всех, кто… что? Господи, куда же они все вляпались?

Часы на площади глухо пробили три раза, и Андрей очнулся. Неужели три? Он поднес запястье к глазам. Действительно, три. Ни души вокруг. Тусклый уличный фонарь. Тихо и пусто. Время призраков.

…Дома было тихо. Он подумал, что тишина пустой квартиры и квартиры, где есть человек, даже не выдающий своего присутствия шелестом платья или дыханием, разные. Сейчас тишина была другой, а не такой, как позавчера, два дня тому назад, три…

Он осторожно двинулся в кабинет, приостановившись у комнаты Элеоноры. Черт! Завтра же… нет, уже сегодня… Собрать вещи, все ее пошлые статуэточки и букетики – и чтобы духу ее здесь не было! Он представил, как Элеонора, узнав о случившемся, примчится сюда, откроет дверь своим ключом… И ключ забрать! Отдать деньги, вещи и забрать ключ! Венька все сделает. Он Элеоноре не по зубам – ее недовольные гримасы и поджатые губы, взгляды раненого оленя и даже слезы не произведут на него ни малейшего впечатления. Не забыть забрать ключ!

…Где же он ее видел, эту женщину в трауре, думал Андрей, ворочаясь на холодном кожаном диване. Где?

Алиса, полная ужаса, летела вниз по лестнице. Всхлипывая, больно натыкаясь на перила, она кружила по темной лестничной спирали. Выскочив на светлый пятачок крыльца у подъезда, не останавливаясь, понеслась через двор, слабо сознавая, куда бежит. Она неслась, подвывая от ужаса и шепча: «Как же так… Ромашечка… как же так?»

Выскочив со двора на улицу, где попадались еще немногочисленные прохожие, горели фонари и ездили машины, она остановилась посреди тротуара. Ее трясло, зубы выбивали дробь. «Пьяная, что ли?» – пробормотал кто-то, толкая ее. Она шарахнулась в сторону, доплелась до киоска, из которого неслась музыка, оперлась спиной о дребезжащую тонкую фанерную стенку. Съехала по ней и уселась на асфальт, подобрав колени и обхватив их руками. Так она сидела довольно долго, отупевшая от ужаса и растерянности.

Она устала. Ей хотелось спать. Начал накрапывать дождь. Неподалеку остановилась патрульная машина. Алиса с трудом поднялась, опираясь рукой о киоск, и побрела к остановке. Только в троллейбусе она поняла, как замерзла. Она забилась в угол и уперлась лбом в холодное стекло. От ее теплого дыхания на стекле появилось туманное пятно. Пустой троллейбус, сверкая огнями и кренясь, плыл в косых струях дождя. Уставший до чертиков водитель не объявлял остановки, и Алиса едва не проехала…

– Алиса, ты? – крикнула из спальни сестра. – Где можно шляться за полночь? Совести у тебя нет, я только уснула…

Алиса, не ответив, закрылась в своей комнате. Достала из шкафа сумку, стала поспешно швырять туда первые попавшиеся вещи, косметику, всякую дребедень. Фотографию Майкла Миллера в серебряной рамочке…

Приняв решение, она впервые за последние несколько часов совершала осмысленные действия. Закрыв сумку, погасила свет и на цыпочках пошла в прихожую. Прислушалась. Осторожно открыла дверь и так же осторожно заперла ее за собой. Вызвала лифт. Автобусы ходят до двух, она успеет на последний…

…Дождь прекратился. В природе прояснилось и похолодало. От земли невесомо поднимался нагретый дух. Смешиваясь с холодным воздухом, он превращался в легкий стелющийся понизу туманец. Высыпали далекие острые и холодные звезды. До дачи Майкла было шесть фонарей, и все они, к счастью, горели, распространяя вокруг зябкий мертвенный свет.

Оглядываясь через плечо, Алиса дрожащими руками вставила ключ в замочную скважину. Скрежещущий звук разнесся далеко в ночной тишине. Она переступила порог и захлопнула за собой дверь. Перевела дух, прижимая руку к груди, стремясь унять бешеный стук сердца. Она была наконец дома. Здесь ее не будут искать. Здесь он ее не найдет. Слабый свет фонаря с улицы едва проникал в прихожую.