Тильда пила так жадно, что вода потекла у нее по подбородку. Кива вытерла ей лицо, когда в стакане ничего не осталось.

– Спа-а-а… Спаси-и-иб…

– Пожалуйста. – Кива сглотнула ком в горле.

До первого испытания оставался всего день, и помимо спавшей температуры в состоянии Тильды улучшений не наметилось. А теперь она пытается говорить… От нахлынувших чувств Киве пришлось снова проглотить ком в горле.

Она не должна привязываться к пациентам. Это одно из главных правил тюремного лекаря. Любого лекаря, раз уж на то пошло. Но в Залиндове – особенно. И все же эта женщина… Кива не могла не чувствовать связь между ними.

Не дай ей умереть.

– Ты знаешь, где ты? – тихо проговорила Кива, подтянув табуретку и сев рядом с койкой Тильды. Она не была уверена, поймет ли ее женщина, но попробовать стоило. Даже если надзиратель все услышит и донесет смотрителю. Надо всего лишь быть осторожной. Им обеим надо соблюдать осторожность.

– За-ал… За-а-а-аллл…

– Все верно, ты в Залиндове, – ободряюще подхватила Кива. Она добавила проблемы с речью в список симптомов, которые, возможно, помогут найти ей первопричину болезни. Вдруг ей в голову пришла одна мысль, и она сказала: – Сейчас вернусь.

Подскочив, Кива подбежала к шкафу с припасами и достала камедянку, которую Типп уже перемолол в пасту. Мутная коричневая жижа выглядела несъедобной, но пахла свежими травами и помогала расслабиться и прийти в чувства.

Надеясь, что лекарство сработает, Кива вернулась к Тильде и попросила ту открыть рот. Женщина заколебалась, и Кива на мгновение испугалась, что она воспротивится или даже попробует вырваться из ремней, но потом Тильда все же открыла рот, и Кива положила ей на язык чуть-чуть лекарства.

Немного подождав, чтобы паста возымела действие, Кива спросила:

– Можешь сказать, как тебя зовут?

Прежде чем ответить, женщина сперва приоткрыла губы и снова их закрыла.

– Тильда. Я… Тильда. – Горло ее двигалось, как будто она пыталась сглотнуть, но ей было слишком больно. – Где… я?

Кива шумно выдохнула, хотя на сердце у нее стало тяжело. Когда Тильда произнесла свое имя, ей подумалось, что они наконец-то сдвинулись с мертвой точки – а потом та задала вопрос, на который сама отвечала буквально парой минут раньше.

– Ты в Залиндове, помнишь? – медленно проговорила Кива.

Тильда моргнула, уперев слепой взгляд в потолок.

– Залиндов? Да. Да… где?

Сердце у Кивы сжалось.

– Тебя привезли десять дней назад, – поделилась она, сама не зная, как продолжить. Тильда вздрогнула от удивления. – Ты была очень больна. Я… я пытаюсь тебя вылечить.

– Зачем?

Одно короткое слово – и Кива растерялась, не зная, что ответить. Причин было много, но большую часть она не могла озвучить. По крайней мере, пока их подслушивает надзиратель.

Не дай ей умереть.

– Потому что я… Потому что ты… Потому что мы…

– Ордалии… – перебила Тильда. Голос ее снова начал слабеть. – Мой… приговор. Зачем… – Она судорожно вдохнула. Было видно, что говорить ей тяжело: – Зачем меня… лечить… если меня все равно… потом… убьют?

Кива сжала в кулаки лежащие на коленях руки, впиваясь ногтями в кожу. Почему из всего, о чем Тильда могла знать или помнить… почему она спросила именно об Ордалиях? И какого ответа она ждала от Кивы? В голове у нее крутилось слишком много вариантов.

«Потому что это моя работа».

«Потому что мне приказал смотритель».

«Потому что сестра прислала мне записку».

«Потому что Креста убьет Типпа, если я тебя не вылечу».

«Потому что я не смогу жить спокойно, если…»

– Где… я? – прервала Тильда ход ее мыслей.

Досадуя на саму себя, Кива уже готова была повторить, что они в Залиндове, но вдруг остановилась. В голову ей пришла мысль, что Тильда имеет в виду нечто другое. Быстро оглянувшись на надзирателя, Кива поразмыслила над своим ответом и, не увидев в нем ничего плохого, сообщила:

– Ты в лазарете. В лазарете Залиндова.

На мгновение воцарилась тишина. Затем Тильда спросила, уже практически шепотом:

– Кто… ты?

Бросив еще один взгляд на надзирателя, Кива дала самый честный ответ, на который только могла решиться:

– Я просто хочу помочь тебе выжить… и пережить все, что тебя ждет. – Кива протянула руку и порывисто сжала ладонь Тильды, но тут же, опомнившись, отпустила. – А теперь отдыхай. Завтра у нас еще будет время поговорить.

Но к рассвету Тильда вновь скользнула в беспамятство. На этот раз не помогла даже камедянка.

Медленно утекали часы, и Кива ждала, когда Тильда придет в себя, но тщетно. Она все еще была слишком больна, все еще пребывала во власти охватившей ее болезни. А на следующий день – день первой Ордалии – Кива поняла, что времени у нее совсем не осталось.

Не дай ей умереть.

Не дай ей умереть.

Не дай ей умереть.

Той ночью Кива почти не спала, молясь, чтобы Тильда чудесным образом выздоровела, и чтобы, если она очнется, у нее нашелся способ пережить Ордалию воздухом. Как Кива уже говорила Типпу, первое испытание не было невыполнимым, и своей легкостью оно нередко обманывало преступников, заставляя тех поверить, что у них есть шанс выжить. В конечном счете, когда они доходили до второго, третьего или четвертого испытания, они понимали, как ошиблись. Но даже не всякому физически здоровому человеку было под силу выполнить легкое первое испытание, что уж говорить о Тильде.

Не дай ей умереть.

Мысли Кивы наводняли четыре слова из зашифрованной записки сестры – ее приказ, ее требование. То и дело вспоминалась угроза Кресты, с шипением повторявшей: «Спасешь Мятежную королеву – спасешь мальчика. Умрет она, умрет и он».

В голове Кивы развернулось настоящее поле боя.

«Не дай ей умереть… Умрет она, умрет и он… Не дай ей умереть… Умрет она, умрет и он…»

Кива совершенно не представляла, что ей делать, как спасти Тильду, как спасти Типпа. Она, конечно, придумала один способ, но… какова опасность… и какой ценой…

Не дай ей умереть.

Умрет она, умрет и он.

Когда незадолго до полудня в лазарет прибыла мрачная Наари, у Кивы внутри все сжалось.

– Пора, – сообщила Наари.

– Н-но… она же до сих пор не выздоровела. – Типп обхватил пальцами безвольную руку Тильды, словно утешая ее.

Тильда не спала, но была не в себе. Она что-то бессвязно бормотала и смотрела в пустоту, каждые несколько секунд вздрагивая от мышечных спазмов.